– Пахнешь, как баранья ножка по-французски. – В животе у него заурчало, и я тихонько рассмеялась.

– Боюсь, на завтрак у нас только каша.

– Ничего страшного, – спокойно сказал Джейми. – Положу в нее мед.

На следующий день, пока не было срочных вызовов, я решила вместе с Джейми взобраться наверх к новому дому. Щитообразные зеленые листья и изогнутые стебли лесной земляники с кисло-сладкими плодами в виде крошечных сердечек покрывали холм. Я захватила небольшую корзинку, которую всегда брала с собой в весеннее или летнее время, и она уже наполовину заполнилась, когда мы вышли из леса на открытый участок земли. Здесь открывался прекрасный вид на бухту у подножия Риджа.

– Кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как мы сюда приехали, – произнесла я, устроившись на частично отесанные и сложенные штабелями бревна. Я сняла широкополую шляпу, чтобы ветер раздувал волосы. – Помнишь, как мы нашли землянику? – Я подала Джейми пригоршню ягод.

– Скорее, две или три. Жизни, я имею в виду. И да, конечно, я помню.

Он с улыбкой присел рядом и взял с моей ладони одну ягодку. Джейми показал рукой на более-менее ровную землю перед нами, где он с помощью колышков и веревки примерно обозначил границы будущих комнат.

– Приемная должна быть в передней части дома, как и раньше? Хотя еще можно все поменять.

– Думаю, в передней. Я буду проводить там большую часть времени – хотелось бы иметь возможность выглянуть из окна и увидеть, что за непредвиденная мерзость надвигается.

Я говорила со всей серьезностью, но Джейми засмеялся и взял еще несколько земляничек.

– По крайней мере, пациентам придется взбираться вверх по холму, это их немного замедлит.

Он достал бумаги со своими планами, которые аккуратно начертил карандашом.

– Мой кабинет будет напротив, как в старом доме. Видишь, коридор я сделал пошире из-за лестничной площадки, и вот здесь, между кабинетом и кухней, можно вместить небольшую гостиную… Кстати, насчет кухни – может, устроить ее в отдельной постройке, как у Джона Грея в Филадельфии?

Я задумалась, сморщив губы от вяжущих рот ягод. Неудивительно, что Джейми задумался об этом – пережив не один пожар, человек начинает понимать, какие опасности таит в себе кухня.

– Не надо, – наконец сказала я. – В Филадельфии так делают не из-за боязни пожара, а потому что летом в доме и так очень жарко. У нас же будут камины. Готовить на кухне – все равно что готовить в одном из них.

– Смотря кто готовит, – заметил Джейми, изогнув бровь.

– Если ты переходишь на личности, то возьми свои слова обратно, – уверенно отозвалась я. – Пусть я не лучший повар на свете, но обугленную еду я тебе не подавала.

– Зато ты у нас, саксоночка, единственный член семьи, спаливший весь дом. Уж это не отрицай. – Смеясь, Джейми выставил вперед руку, защищаясь от моего притворного удара. Он накрыл ладонью мой кулак и без особых усилий пересадил меня к себе на колено.

Приобняв, он положил подбородок мне на плечо, убрав свободной рукой мои волосы. Джейми был босиком и одет в одну лишь рубаху и потертый рабочий плед в зелено-коричневую клетку, который он приобрел у старьевщика в Саванне. Ткань сморщилась на его бедре, и я, приподнявшись, расправила ее по мускулистой ноге Джейми.

– Эми говорит, в Кросс-Крике есть шотландская ткачиха. Можешь заказать себе новый плед, когда отправишься туда, – даже с традиционным красным цветом Фрэзеров.