— Ты не думала организовать побег и ей тоже?
— Нет. Амине нравится быть здесь. Она хочет стать адепткой ордена.
— А ты почему не хочешь?
— Потому что такая жизнь не для меня. Я смирилась во время учебы, потому что поняла: мне не выиграть. Если буду сопротивляться, они сделают все возможное, чтобы сломить, подчинить. Остается только учиться. И стать лучшей, чтобы было больше возможностей, больше свободы, насколько это возможно. Но помимо учебы, я всегда искала другие варианты.
Надо же, а мы с Алоэной похожи. Она тоже решила, что стать лучшей и получить лучшее задание — это хороший шаг на пути к свободе.
Может, я не просто так оказалась в ее теле?
Для разговоров было не так много времени. Алоэна усердно занималась, тренировалась. И при всем при этом умудрялась выискивать время для походов в библиотеку. Ну а я использовала каждую возможность, когда удавалось поговорить. Пока Алоэна умывалась с утра или шла из тренировочного зала в библиотеку, а потом к себе в комнату. Все девчонки сейчас были заняты учебой, так что Алоэну почти никто не отвлекал. Даже с Аминой они временно почти перестали общаться.
Наблюдая за Алоэной, за ее действиями и мыслями, я начала проникаться к ней симпатией.
Ну что видела эта девочка за всю свою жизнь? Последние десять лет она провела в этой школе, где ее муштровали, готовили подчиняться беспрекословно, выполнять любые приказы. Алоэна знала, что у нее не может быть обычной жизни. Только служение ордену. Бесконечные приказы, которые нельзя нарушить. Но ведь не сдалась! Стала лучшей, продолжая искать выход.
Упрямая, своевольная, сильная девочка, которая не сломалась, несмотря на все обучение в школе. Да, она вряд ли думала о судьбе девушки, с которой собиралась поменяться местами. Но кто думал о ней, об Алоэне? Ей всегда и во всем приходилось полагаться на себя. Как же теперь осудить ее за эгоистичное решение о побеге из тела?
Да, поначалу мы оказались по разную сторону баррикад. Мы и сейчас в одном теле на двоих. Это из-за Алоэны я здесь, а не лечу куда-нибудь в бесконечность или не скачу по райским цветочным полям. Но я не могу злиться на нее. Наоборот, сочувствую ей. В семнадцать лет ей бы читать романтические сказки, бегать за новыми платьями вместе с подружками и встречаться с симпатичными парнями, но никак не пробовать яды, проверяя, правильно ли все сварила.
Эта девочка намного младше меня. Глядя на нее, удивляюсь ее силе. И все больше сожалею, что ей уготована жизнь в ордене. А я… так бессовестно собираюсь занять ее тело. Лучше пусть получится освободить мою душу. Пусть Алоэна останется единственной владелицей тела. Пусть еще поборется за свою жизнь, ну а я отправлюсь дальше.
— Ты помнишь, что было до школы? — поинтересовалась я накануне экзамена, когда Алоэна стояла под душем после очередного тяжелого дня.
— Иногда мне кажется, что помню. А иногда… я почти уверена, что это просто сон и не может быть настоящим воспоминанием.
— Какое оно? Это воспоминание-сон?..
— Теплое. Светлое. — Она улыбнулась. — Размытое… Я не помню почти ничего. Только любовь и ощущение счастья. Мне кажется, меня очень любили. Меня берегли и обнимали. Там было ярко и светло… Но это не может быть правдой. Меня не могли любить. Наверное, я недостойна любви.
— Алоэна… ты достойна любви. Мы все по праву рождения достойны любви. Я уверена, что это воспоминание — не вымысел. Конечно, родители любили тебя.
— Тогда что заставило их от меня отказаться? Почему я оказалась в этой проклятой школе, никому не нужная?! — выпалила Алоэна, ударив в стену кулаком. Тяжело задышала. Из глаз брызнули слезы, но их тут же смыла вода.
Как же я хотела обнять ее. Утешить. Приласкать. Но я не могла.
— Жизнь — сложная штука, Алоэна. Могло произойти что угодно. Тебя могли похитить. Ты могла потеряться. С родителями могло что-то случиться. Но они любили тебя. Ты это чувствуешь. В тебе по-прежнему хранится их любовь.