Уточнять у кого – не требовалось.

Шелдон махнул рукой, словно говоря «достаточно», и зашагал к дому, но на ходу, слишком равнодушно, чтобы это было правдой, бросил:

– Твой отец – муж номер «четыре».

Да уж… Мой отец – кретин! Интересно, сколько пройдет времени, когда эта женщина снова решит, что пришла пора «пятого»?

Я замолчала. Тишина иногда может исправить даже подобную бестактность.

Мы во второй раз поднялись на парадное крыльцо и вошли в дом. Шелдон больше не сказал ни слова.

Я шла следом, стараясь не смотреть по сторонам. Наверное, мы вдвоём производили странное впечатление на окружающих: всё выдавало в нём принадлежность к привилегированной элите, будь то модная дизайнерская футболка в стиле ретро от известного бренда или узкие «джоггеры» с манжетами на щиколотке, популярно подвернутые, потёртые и дырявые, приспущенные на бедра; ещё слегка взлохмаченные волосы, уложенные нарочито небрежно и, конечно, самоуверенная походка полубога; а на мне – дешёвая поношенная белая майка и смятая десятка фунтов в кармане.

Конечной целью нашей прогулки оказалась кухня. Это, определённо, именно она. Хотя, здесь было столько пространства, а все хитрые агрегаты оказались тщательно скрыты, что я могла бы принять её за вторую гостиную, если бы не массивные столешницы из серого дымчатого кварца с золотыми прожилками.

Шелдон открыл дверь, которая, как оказалось, вела в кладовую. Я немного замешкалась, рассматривая доверху забитые продуктами полки, а затем двинулась следом. В противоположной стене имелась еще одна неприметная дверь. За ней и находилась небольшая комната. Вернее, крохотная комнатушка, в которую мы едва втиснулись вдвоём, плюс чемодан.

Почти всё пространство здесь занимала, как ни странно, большая полутораспальная кровать, которую от двери отделяли всего несколько дюймов. Было очевидно, что мы находимся под лестницей. Ещё одна странность – маленькая тумбочка, которая вряд ли вмещалась здесь, но она присутствовала. Кроме этих предметов мебели, в комнате больше ничего не было.

Шелдон многозначительно хмыкнул.

– Признаюсь, я здесь никогда не был. Даже не представляю… Где ты будешь… Держать свои вещи. – По частым паузам было понятно, что он подыскивал подходящие слова, но не найдя их, обречённо выдохнул: – Здесь… Слишком.

Я осмотрелась. В этом месте я могла жить так, что меня никто в доме и не заметил бы. А перспектива ютиться в тесноте меня совсем не пугала.

– Послушай, Ина, – продолжал Шелдон, – если хочешь, можешь пожить в моей квартире. У меня хотя бы найдется спальня, по которой ты сможешь передвигаться.

Нет. Каким бы милым он не был, я не собиралась принимать его благородное предложение. Ни к чему ему незваная гостья.

А в перерывах между поисками отца и работы я вполне могла бы заниматься в этом огромном доме уборкой. Я подумала о том, что Хантер, наверное, разрешит мне не только переночевать сегодня, но и пожить в этой маленькой комнатке пару недель, пока я не скоплю достаточно денег, чтобы снять подходящее жилье.

С утра найду продуктовый магазин. На шоколадной пасте и хлебе можно протянуть и неделю.

– Все отлично. Мне здесь нравится. А, главное, здесь я никому не помешаю, – сказала, и притом тоном, исполненным уверенности. – Завтра Хантер дотянется до моего отца и узнает, когда тот думает возвращаться. Может, у исчезнувшего родителя появится какой-то план. Не знаю. Но все равно большое спасибо за приглашение. Я это ценю. Правда.

– Не хочу оставлять тебя здесь, – казалось бы совершенно безапелляционно заявил Шелдон, но я услышала в его голосе просительную интонацию.

– Правда, комната замечательная!