– Вообще-то, я сама не ожидала. Но сегодня у меня выходной.
– Как тебе работа? Нравится?
Он явно старался быть милым. По крайней мере, мне так казалось. Или это просто вежливость?
В наш разговор нагло вклинился звонок его телефона. Хантер посмотрел на экран и нахмурился. Но не ушёл. А я неслышно выдохнула с облегчением. Отчего-то мне очень хотелось, чтобы он остался.
Я смотрела на него, отмечая каждую деталь: в тёмно-серых глазах, обращённых не меня – лукавые искорки, которые делали его глубокий взгляд демоническим; правильные черты лица с прямым носом и широкими скулами, лепной чувственный рот; мощная шея, мышцы на которой сейчас были напряжены, а в ложбинке между ключиц бешено колотился пульс.
Вдруг он передумает держать дистанцию?
Я бессознательно облизала пересохшие губы.
Неконтролируемый импульс прошёл по моему телу и исчез где-то в глубине живота. Я непроизвольно задержала дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие. Склонила голову, чтобы скрыть смущение.
Что со мной? Гормоны бушуют. Вот как, оказывается, это бывает!
И он, судя по взгляду, отлично понимал, что я чувствую.
Ждала, что он будет смеяться или ухмыляться, но нет.
Черт! Он же задал вопрос! А я уже размечталась! Всё эти его проклятые, потемневшие, как предгрозовое небо глаза!
Я встряхнула головой, чтобы собраться с мыслями, выпрямилась и сказала:
– Работа… Да, мне там нравится.
– Не сомневаюсь.
За долю секунды его настроение снова поменялось. Его губы выразительно сжались, потом раскрылись, как будто он хотел что-то ещё сказать, но вновь сомкнулись, и на щеке выскочил желвак: он плотно стиснул челюсти.
Долгую минуту мы сидели молча.
Хантер смотрел прямо перед собой. Казалось, он больше не обращал на меня внимания, но, когда я попыталась встать, чтобы оставить его одного, спросил:
– Как давно умерла твоя мама?
Вот сейчас мне меньше всего хотелось об этом говорить! Особенно с ним. Но проигнорировать вопрос с моей стороны было бы бестактно, учитывая, что он дал мне крышу над головой. Хантер имел права задавать вопросы о моей жизни.