— Работа сверхурочная для тебя есть. Выполнишь, можешь рассчитывать на любую награду. Вплоть до освобождения. Отпустить не отпустим, но на нормальное место работы с комфортным жильем пристроим.

До этого момента он с каждым днем всё больше погружался в пучину отчаяния. Он боялся, до ужаса боялся! Всё дело в том, что после единственного положительного выданного им результата, сейчас ничего не получалось. И он боялся, что его снова начнут бить, а то и снова отрежут, каким–то чудом отросшие… Кхм. Снова его евнухом сделают. Поэтому особо не раздумывая…

— Что нужно делать? — охрипшим от волнения голосом выдавил он из себя.

— Дружок твой, Домовой который, сбежал! — Серега сначала оторопел от такой новости, а потом, на смену страху и отчаянию, пришла черная зависть, щедро сдобренная застарелой и уже здесь хорошо вскормленной ненавистью.

Еще до школы они с Афоней были лучшими друзьями, благо жили недалеко. И даже потом, когда родители купили квартиру и они съехали от бабушки с дедушкой, их дружба не прервалась. Мало того что в одну школу пошли, так еще и в одном классе оказались.

И всё было нормально, но во втором классе к ним новая учительница пришла, подменяющая заболевшую их классную. И вот она, не разобравшись, влепила ему двойку и за знания, и за поведение. Бумажками он плевался, видите ли, а потом на вопрос ответить не смог и задачу по арифметике неправильно решил. Вот и украсила дневник жирная двойка, хоть никому еще вообще оценок не ставили. Ну а дома батя, который пусть редко, но всё же брался его воспитывать, после жалобы матери, сразу его двойку срисовавшей, в качестве наказания отменил поход на стадион, где на выходных автородео каскадеры демонстрировали.

Потом, слушая что и как там происходило, он в первый раз Афоню Ботаном и назвал. Тот в отличие от него на шоу побывал, что вызвало дикую зависть и стало причиной первой серьезной размолвки.

А дальше пошло–поехало: Афоня учится лучше — обозвать его, а то и в лоб заехать. Но он сдачи дает, больно. Подключить нового дружка к этому развлечению. Весело было, пока Афоня им двоим не ввалил, что в первый раз и подняло в душе на поверхность что–то черное, жуткое, напугавшее его самого.

Ненависть!

Уже здесь она приобрела просто невиданные масштабы. Мало того, что Афоня пробудил такие интересные способности, в отличие от него, о которых и вспоминать не хочется, так еще и его триумф… Как он радовался когда способность ищейки пробудилась. Это невероятное счастье, когда он играючи этого домового, где бы тот не спрятался, находил.

Он украл его способность! Закольцевав на себя и сделал ее бесполезной во всех других случаях. А сейчас этот вор еще и сбежать умудрился.

Внутри снова, как и в детстве, только во много раз сильнее, полыхнуло черной завистью, щедро сдобренной ненавистью.

— Я найду тебя и убью! — помимо воли вырвалось у номера четырнадцатого.

— Ты же его чувствуешь? — дождавшись предсказанной психологами реакции, подал голос до этого молчавшии Халла. — Где он сейчас находится?

Как стрелка компаса голова номера четырнадцатого в повернулась нужную сторону.

Глаза у Халла, пусть и скрытые шлемом, радостно блеснули, а пальцы сжались в предвкушении, мысленно уже сомкнувшись на горле у Домового.

— Значит слушай сюда, боец, — сержант Орава чуть наклонился к четырнадцатому. — От меня ни на шаг не отходишь, даже дышишь только по команде. Но, если без косяков, качественно выполнишь свою работу, всё ранее обещанное сполна получишь. Понятно?

— Я найду тебя и убью! — донеслось до него в ответ.

С самого начала всё чуть прахом не пошло. И хоть прояснилось одно из многих волновавших меня — Как? — на тот момент это не очень меня обрадовало.

Оказывается мой дар ускорения еще развился. Как в фантастике, там космические корабли, чтоб в гипер уйти, сначала скорость определенную набирают, а потом уже прыгают. Вот и я так прыгнул. Только без всяких там спец–мерцающих–эффектов. Мгновенное перемещение в пространстве. Сначала из квартиры с Пургеном, а потом из подъезда к броненосцам переместился.