— Да, — перебил лейтенант сержанта, догадавшись о чем тот спросить хочет. — Ошейник, Домовой, пока еще непонятно как, но сбросил. А потом, судя по видео, неожиданно возник возле парней и в ускорении ломиком обоих завалил. Они ничего не смогли ему противопоставить. Просто не успели за ним.

— Я ему этот лом… — выдавил из себя Халла, пока остальные переваривали эту новость, бросив на того сочувствующий взгляд, сержант снова по делу вопрос задал:

— Как мы его искать–то будем, если он без ошейника? С его способностью хамелеонить…

— Майор на докладе у профессора Лёдуса! Всё же это его подопечный сбежал. Заодно хочет попросить у него четырнадцатого нам в помощь выделить. Тот хоть точного местоположения Домового и не определит, но примерное укажет. Ну а там уже за нами дело…

Майор в это время стоял в кабинете перед сидевшим за столом профессором Лёдусом и, после доклада, более развернуто отвечал на его вопросы.

— Как он ошейник сбросил?

— Неизвестно. Сопровождающая Домового группа этот момент не зафиксировала. Всё внутри квартиры произошло. Вообще, на видео с их шлемов, мы ничего нового, чего бы он раньше не умел, не заметили. Единственно что мимикрия у него еще больше эволюционировала, научился полностью невидимым становиться.

— Как это установили?

— Он в один момент, не как обычно — на фоне чего–то там, а прямо перед Дерптским и Тарту маскировку сбросил, те его до последнего не замечали. А потом сразу ушел в ускорение и за несколько секунд ломиком обоих…

— Что, прости? — За всё время доклада, только теперь у профессора на лице эмоции проступили, до этого казалось, что он только из вежливости вопросы задает. — Чем он с ними расправился? — удивленно переспросил он.

— Ломом он их убил, — хмуро повторил майор. — В ускорение он этим ломиком шлемы парням как орехи расколол. Вернее визоры шлемов. Они хоть и противоосколочные, но вот такого варварства не выдержали.

— Креативно, — хмыкнул профессор, но практически сразу же вернул на лицо свою бесстрастную маску. Пару минут подумал, потом кивнул согласно: — Хорошо, берите четырнадцатого и действуйте.

Майор кивнул в ответ, поблагодарил, но уходить не спешил, напомнил об еще одной проблеме:

— Что с оставшимся охотником делать? Двое всё же согласились перенести охоту, но один уперся. Недоволен, что ни Домового ему не досталось, ни лотерейщиков. Парни тех сами покрошили, когда его искали. Требует во что бы то ни стало взять его с собой в погоню за беглецом.

— Что ж, если он настаивает, пусть едет с вами, — тут уже профессору не нужно было изображать безразличие, ему это действительно было не интересно. — Но сначала подпишет отказ от претензий и что полностью осознает грозившуюся ему опасность. И в поиске, майор, ваша первоочередная задача не охотника охранять, а этого Домового поймать. Желательно живым. Очень мне интересно, как он ошейник скинул и выжил столкнувшись лицом к лицу с ноль вторым.

Задумчиво смотря на закрытую за майором дверь, профессор Лёдус раздумывал о побеге номера пятнадцатого и понимал, что в случившемся немало его вины. Всё же нужно было, как и предлагал знахарь перед уходом, дождаться его возвращения и только потом уже начинать очередной этап эксперимента.

«Но кто мог знать, что он так быстро освоится с новой, пока еще неизвестной для нас способностью и сумеет от ошейника избавиться. Раньше пятнадцатый такой прыти не демонстрировал в освоении даров. Но самое обидное даже не в том, что он сбежал, а в том что эта его ново приобретенная способность так и останется необследованной. Нужно группе еще раз, не через майора, а лично самому напомнить, чтоб, если живым его захватить не получится, ликвидировали только после демонстрации тем его нового дара».

— Подъем, боец! — Вошли в камеру к Сереге Котову двое охранников.

Лежавший и предававшийся совсем уж невеселым мыслям до их прихода, Серега вскочил с кровати с изумлением смотря в их непрозрачные визоры. Переводил взгляд с одного на другого и судорожно пытался понять: «Чего это они его бойцом обозвали?»

Долго гадать, впрочем, не пришлось, тот же охранник, что и подъем скомандовал, тянуть резину не стал, а принялся изумлять Серегу и дальше: