— «Барьер», я «Гранат-четыре». ПДГ заняла места. На борту порядок. К запуску готов.

— «Гранату Четвертому» запуск.

«Гранат-четыре» — это повидавший виды сверхнадежный Ил-14, добродушный верный толстяк-поршневик. Завыл пускач; левый мотор фыркнул, винт медленно, трудно провернулся; лопасти уже сливаются в дрожащий круг; из патрубков с булькающим треском вылетели клубы дыма — и мотор мощно, радостно-освобожденно взревел; вот заработал и правый мотор; мигнула вспышка проблеск-маяка.

В темном грузовом отсеке на откидных металлических стульчиках сидят в спокойном ожидании крепкие, рослые парни в глухих комбинезонах, прочно застегнутых сапогах и оранжевых спасательных жилетах; они обвешаны сумками, ранцами, инструментом; эти восемь тщательнейше отобранных, многосторонне обученных и оттренированных парней знают и умеют все, среди них даже есть врач-универсал; они готовы и сумеют выпрыгнуть с парашютом и точно приземлиться ночью и днем, в дождь и пургу, найти погибающих людей в лесу и пустыне и помочь им, когда бы и где бы ни пришлось это сделать. Такая работа у них. Хорошая работа. Добрая. Мужская.

Дверь в пилотскую кабину распахнута: тут все свои; в кабине Ил-14 непривычно просторно и высоко, можно стоять в полный рост; и, конечно, здесь нормальная рабочая атмосфера.

— «Гранату-четыре» — на РД-3.

— Понял, на третью рулежку. Выруливаю.

Скрипнули тормоза; Ил-14 неуклюже развернулся и покатил, светя фарами, к указанной рулежке. Ил-28, мигая АНО, уже стоит рядом с квадратным, будто покачивающимся в редеющих волокнах тумана, клетчатым, черно-белым домиком-коробкой СКП.

 

...МиГ-23, помаргивая АНО, уже стоит рядом с квадратным, будто покачивающимся в редеющих волокнах тумана, клетчатым, черно-белым домиком-коробкой СКП, на крыше которого в затемненной стекляшке-мансарде сидит за пультом управления, расцвеченным разноцветными шкалами табло, помощник руководителя полетов. Прямо на крышке его пульта — стакан давно остывшего чая, пара ломтей серого хлеба на тарелке; рядом — переломленная в стволе ракетница и три стоящих рядком ракетных патрона.

— Я «Вымпел-шесть». Исполнительный?

— Исполнительный триста десять.

— Понял. Разрешите взлет?

ПомРП жмет кнопки. Резко трещит контрольный звонок — в тумане ярчайше вспыхивают мощные прожектоpa, пробивая световой туннель, в котором плывут, искрясь и переливаясь, дымные клубы тумана; по низу тумана торопливо пробежали, вспыхнув двойной цепочкой, рубиновые огни ВПП, и там, в конце полосы, куда почти не добивает свет, повис узор зеленых разрешающих огней. Отражение световых бликов плавает по лицу летчика-истребителя, мигает в глазах, дробится в капельках воды, змеисто стекающих по стеклу фонаря.

 

...Царев, косясь, поглядывает, как по выпуклому стеклу фонаря стекают, змеясь, капли воды.

— «Барьер»! Я Девять ноль девятый. Разрешите взлет?

Тагиев рванул стоячий воротник рабочего кителя — с треском отлетели крючки. Под кожей на виске генерала отчетливо пульсирует синяя жилка. Замерли в готовности операторы наведения, радисты, планшетисты, нависли над экранами локаторщики, напряглись офицеры боевого управления...

Отсюда старта не видно, не видно и полосы — все скрыто туманом.