— Н-ну... Может, крутятся без связи, блудят. Я на них выйду. Помогу связью — скажем, трансляция. Или еще что. А?
— Их даже радары не видят.
— Алимыч...
— Отойди.
— Чего мы тут высидим?
— Мне этих шестерых хватит. Мне их теперь на всю жизнь хватит... — Тагиев сунул лицо в ладони и ожесточенно стал тереть щеки, лоб, глаза, словно сдирая что-то с лица. Его черные, жесткие, с металлической сединой волосы матово поблескивали в полумраке.
— Э, ты тихо, тихо. Ты что... Лететь надо. Если ребята-рыбари готовы — что ж мы-то? Надо. Хотя бы для аварийной комиссии, уж извини...
— Отойди, будь человеком! Оставь меня в покое! Разум-то я дома оставил, но совесть еще при мне...
— Тьфу, да не будь ты бабой!.. — прошипел Царев. Он потряс Тагиева за плечо. — У меня тоже совесть есть, нечего тут... Ты ж знаешь, я справлюсь. А если и нет — что мы теряем? Это их шанс, Тагиев, их!
Генерал резко повернулся:
— Если мне будет позволено высказать свое мнение, я возражаю. Категорически! — Он обвел глазами КДП и услышал, как Царев одними губами повторил: «Категорически...» С этим словом тут что-то уже было. Ах да! Но — все равно.
Стояла полная тишина, нарушаемая лишь тонким шумом аппаратуры. Мертвенно светились бледно-зеленые, осунувшиеся лица.
— Вылет одиночного самолета ничего не даст. В таких условиях это — авантюра.
Царев резко-неприязненно сказал:
— Авантюра — ждать! И делать вид, что солома поможет тонущему!
Генерал старался не менять ни голоса, ни интонаций — хотя устал, очень устал, беспредельно устал.
— Пока еще ничего не случилось... Да возьмите себя в руки, майор! Не случилось и не случится, если они грамотные летчики. И кстати, полковник, я помню, что именно я настоял на их вылете, именно это и будет написано в моем рапорте. — Он произнес слово «рапорт» по-флотски, с ударением на последнем слоге. — Вы удовлетворены? Повторяю, однако, — поднимать одиночный самолет смысла нет. Он просто не найдет их.
— Неразумно? Не оправдано мерой риска? — спросил Царев.
— Слушайте, полковник, давайте-ка вести себя прилично. — Генерал прикрыл воспаленные глаза, которые жгло так, будто их засыпало песком; он с силой потер глаза пальцами — вроде стало легче. — Просто прилично. Не хочется напоминать вам не только о моем звании, должности и тэ-дэ, но и о моем возрасте. Не впадайте в гимназическое бунтарство. Я ведь могу вас...
— Я знаю одно — ребят надо вытаскивать!