– Понял! Начали!
"Сороковые" Рубашевского плюхаются прямо в воду полным ходом идут к берегу. Есть! Первые уже на суше. А баржи уже откидывают аппарели. Спешат на берег ЛК-13.
Где-то на берегу оживает пулемет и тотчас тонет в ливне крупнокалиберных пуль. Точку в его недолгом существовании ставит "тринадцатый" гулко бухнув своей башенной KwK 36. В бинокль видно, как взлетает каменное крошево. Готово. Ниже по течению начинает высадку Одинцов. На берег выносятся БТРы, начинается выгрузка автомобилей. Тяжелые "семерки" уже выкатились вперед и теперь, приостановившись, бдят, охраняя мотострелков. Один из них вдруг поворачивает башню. Громыхает 122-мм орудие.
– Савчук! Что у тебя?!
– Снайпера вроде заметили.
И что, ради снайпера стоило сносить дом? Снарядов-то, у "семерки" всего три десятка. Когда-то еще пополнить доведется…
– Охренели в конец?! Прекратить тратить тяжелые снаряды! Савчук, понял?! Разорву, мать твою!!! У самоедов сгною!!!!
…Через полчаса высадка вчерне окончена. Мы с Одинцовым быстро прикидываем, как пойдем дальше. Наконец, двумя колоннами мы рвемся к Лондону.
Километр за километром, а применительно к местному колориту – миля за милей, пропадают под гусеницами танков и бронетранспортеров. Пока сопротивление англичан носит случайный характер, вовсе не похожий на ту организованную оборону, о которой нас предупреждали перед высадкой. Несколько раз нас пытались обстрелять какие-то ополченцы, "отряды территориальной обороны". Бедолаги пытались палить в нас из допотопных винтовок и непонятных устройств, выпускающих не то снаряды, не то примитивные ракеты. Каждый раз по этим наглецам давали пару очередей из пулеметов и все кончалось. Только один раз пришлось шарахнуть из пушки. Вот всегда бы так воевать: во всей бригаде – шестеро раненых и ни одного убитого. Пожалуй, эдак мы в самый Тауэр въедем…
Сглазил! Впереди встает столб разрыва. Ого! Шесть дюймов, не меньше! А то и все восемь! И тут же еще! И еще!!
В наушниках взволнованный голос Рубашевского:
– Утес! Утес! Я – Скала-1! Атака противника! Повторяю: атака противника! До полка танков, до бригады пехоты. Веду бой!
– Держись! Сейчас будем!
Связь с Одинцовым. Его разведка тоже доложила. Обе колонны разворачиваются в боевой порядок. Впереди мы: у противника танки, и нечего гробить своих мотострелков на дурацких британских железках.
– Савчук! Давай вперед быстрее!
Тяжелые ЛК-7 ревут дизелями и убыстряют ход. Я подтягиваюсь к ним и иду следом. Мой командирский "Корнилов" имеет чуть поменьше снарядов, за счет второй радиостанции, но драться мы тоже можем. Особенно, если учесть, что наводчиком у меня – прапорщик Колыбанов! Зиновий отказался от взвода, и сейчас он – мой штабной офицер, а, кроме того, мой личный наводчик! А если кто не знает, Колыбанов это мгновенная смерть для всех, кого он видит в окулярах своего прицела…
Нет, это даже не смешно! Я не верю своим глазам, и высовываюсь из люка с биноклем. Точно: "Матильды!" Вы б, господа британцы, еще "Маленького Вилли" против нас послали! По полю неуклюже ползут десятка три машин, со смешными двухфунтовками, калибром 40 мм, чьи тоненькие хоботки жалко торчат из башен странной формы. А разведка сообщала, что у них что-то новое появилось. Ну, ладно, будем этих уничтожать…
– Зиновий, давай!
– Слушаюсь, господин полковник!
– Начинай!