–Принимай внука, дед! –и раскрыл полушубок.

На Кузьмича, во все глазёнки таращился его младшенький Ванятка, живой! Свет в глазах Кузьмича потух, и он как подкошенный рухнул на пол там, где стоял.

–Ё моё! –только и сумел вымолвить Андрей.–Вот только этого мне, ещё не хватало! Теперь же и деда нужно откачивать, ну, не дай Бог, помрёт! Ладушка, присмотри за братиком –и посадил Ванятку на сундук к сестрёнке, сам же, стремглав, кинулся за своей аптечкой, где на такие непредвиденные случаи у него хранился экстренный запас медицинских средств.

Слава Богу, дед оказался крепок, и хватило только одного нашатыря для приведения его в чувство. Так что, через какое-то время в доме все более или менее успокоились. И можно уже было заняться помывкой да приведением путников в порядок.

Тихо потрескивали поленья в печке. На ней, прижавшись друг к другу, мирно посапывали во сне братишка с сестрёнкой. А Андрей всё досказывал деду про росчищь и про свою счастливую находку.

–Ванятка, Кузьмич, по всему чудом тогда уцелел. Видно, когда лиходеи всё крушить стали, он как-то выскочить смог, да и затаился опосля в стожке. Хорошо, что тот поодаль стоял, да не занялся сам от огня. Опять же, в таком укрытии и схорониться сумел, да и потеплее ему было там, и так ведь, бедолага,почти что замёрз напрочь.

Кузьмич встал с лавки, перекрестился на образа и торжественно произнёс:

–Спасибо тебе, Андрей Иванович! За себя и за внучков своих. По гроб жизни мы теперь тебе все обязаны! –и глубоко поклонился, коснувшись руками пола. Рабы мы теперь твои верные, в том, как старший рода, торжественно я клянусь!

–Спасибо за благодарность, дед Кузьма. Но не всё верно ты сказал,–и взглянул твёрдо в глаза Кузьмича. –Не за то я вас от разбойников выручал, да внучка твоего с того света вытаскивал, чтобы вот так вот тут после всего этого в рабы закабалить. Не будет такого, и не обижай меня больше, прошу. Свободны вы как были, так и остаётесь. И имущество всё ваше, отбитое у злодеев, так же за вами и впредь останется. Вольны вы идти с ним к родичам своим, или же у меня оставаться, столько, сколько только сама ваша душа пожелает.

Кузьма опустил глаза и снова произнёс:

–Спасибо, Андрей Иванович, ещё раз за всё, что ты для нас сделал, прости, не хотел я тебя ничем обидеть. От чистого сердца всё говорил. Только сироты мы теперь, родни у нас нет, и идти нам теперь более некуда. Но если ты нам дозволяешь у тебя жить, то нахлебниками мы не будем, всё, что ни скажешь, делать будем и трудиться в поте лица на совесть.

–Ну вот и ладно, Кузьмич, а то сразу рабы, рабы, –и усмехнулся.–Вместе будем на себя трудиться. Как сродственники будем! Если, конечно, захочешь со мной породниться, –и хлопнул деда легонько по плечу.

Кузьмич аж пошатнулся, покраснел и залепетал:

–Да как же это породниться, не ровня же мы! Куда нам, сиротам да людям чёрным от сохи, с княжьим то сотником в родственники?

–Ну ладно тебе, Кузьмич, прибедняться-то! Придёт время, познакомлю со всеми своими. Вот там и войдёшь в семью, как полагается. Ну а уж за общим-то столом и свыкнешься с этим.

А пока будем тут жить. Скоро уж и младшенький мой Митяй с обозом прибудет, вот с ним первым и познакомитесь да подружитесь чай.

Новгород Великий.

Новгород встречал путников шумом голосов, перезвоном колоколов с многочисленных церквей да толкотнёй на самом въезде.

По неглубокому ещё снегу большая часть народа с пригородов уже успела пересесть в сани, и теперь отчаянно бранясь за место, вкатывала в огромный, сутолочный город.

Артели Луки это не мешало, и они со стороны смотрели, как у сцепившихся оглоблями саней разгоралась очередная потасовка.