«С высот небесных я сошел и новую вам весть принес. Сколь велика благая весть сия! о ней я буду говорить и петь».
Давайте послушаем три канона из пяти. Первый самый простой, и при известном напряжении внимания, каждый может проследить, как нижний голос в точности повторяет первый и как между этими голосами звучит хоральная мелодия.
Второй канон чуть посложнее, но построен так же, как и первый; а вот третий канон, который мы с вами будем сейчас слушать, уже гораздо прихотливее. Тут неизменной остается хоральная мелодия, а сам канон очень сложный, в редкий и неудобный интервал – септиму. Бах прячет сопровождающие голоса сверху и снизу, причем так, что на слух это почти незаметно. И ко всему этому присочиняется свободный голос, как будто парящий в небе. Символика его – ангельское пение. Но просто по композиторской прихоти символику в сочинении такого рода, в котором должно быть все строго обосновано, вводить нельзя. Для этого должно быть структурное обоснование. Где же оно? Его пока нет. Бах задает нам загадку. Отгадаем мы ее позже. А пока слушаем.
Свободный голос, который Бах ввел в предыдущий канон, находит обоснование в четвертой пьесе. Здесь он становится первым голосом канона. Второй голос отвечает ему не буквально, а в два раза медленнее. Хорал звучит здесь же в басу. Услышать канон на слух уже совершенно невозможно, он становится умозрительным. Абсолютная свобода ангельского голоса из предыдущего канона, сохраняя всю свою свободу и полетность, оказывается здесь строжайшим образом обусловлена полифонической структурой. Конечно, для многих из вас это может звучать малопонятно и слишком специально, но это лишь попытка выразить на человеческом языке то, о чем баховская музыка говорит своим звучанием: о простоте и сложности, о свободе и обусловленности мироздания. Итак, четвертый канон.
Заканчиваются канонические вариации, три фрагмента из которых мы с вами прослушали, пятым каноном, сложносоставным, где музыкальный материал, с одной стороны, дробится, а с другой стороны, из этого дробления выстраивается завершающее целое. Таково замечательное, очень сложное и очень красивое произведение, которое послужило Баху вступительным взносом в «Общество музыкальных наук».
Осталась одна лекция, посвященная творчеству И. С. Баха. В следующий раз я расскажу о последних годах его жизни и о двух его итоговых сочинениях – «Мессе си минор» и «Искусстве фуги».
Лекция 19
Иоганн Себастьян Бах. Часть 12
Сегодня мы заканчиваем обзор жизни и творчества И. С. Баха, величайшего музыканта в истории человечества.
В прошлый раз мы остановились на достаточно важном для Баха годе (1747) – годе сочинения «Музыкального приношения» и вступления композитора в элитное «Общество музыкальных наук». С этого года здоровье Иоганна Себастьяна стало заметно ухудшаться. Бах страдал диабетом, о котором в его время не имели никакого представления и, уж конечно, никак лечить эту болезнь не могли. Он начал слепнуть, у него начались проблемы с кровообращением. Тело его слабело, но вместе с этим, а может, и за счет этого, укреплялся дух. Бах все более и более погружался внутрь себя. Результатом такого его самоуглубления стали два его последних произведения – «Месса си минор» («Высокая месса») и «Искусство фуги».
«Месса си минор» продолжает и заканчивает ту линию последних двух десятилетий в жизни Баха, о которой мы уже много говорили в предыдущих лекциях, а именно: подведение итогов как личного творчества, так и всей музыкальной эры Средневековья и барокко.
«Месса си минор» подводит черту под церковной музыкой эпохи. Бах насыщает свое последнее богослужебное творение не только религиозной символикой, но и музыкальной математикой самого изощренного толка, и через такую предельную сложность выражает глубины своего личного религиозного чувства и прикосновение к тайнам Божественного мира. Все произведение дышит великим благоговением ко Христу. Здесь подлинная граница музыки как искусства.
История создания «Мессы си минор» насчитывает долгое время. В 1730-е годы Бах писал для саксонского короля так называемые мессы бревис (короткие мессы, состоящие из «Kyrie» и «Gloria», а не из шести частей, как обычные мессы). В 1733 году были написаны «Kyrie» и «Gloria» в си миноре. Затем, уже в конце 1740-х годов Бах решил сделать из этой короткой мессы полное богослужебное последование. Здесь мы сталкиваемся с уникальным обстоятельством, а именно – композиторы той эпохи ничего и никогда не писали «в стол», или, как это стало принято в более поздние времена, «для себя», повинуясь лишь внутреннему творческому порыву. Я вам рассказывал уже, что для Средневековья и барокко, да и потом, даже еще и для Гайдна, было характерно самовосприятие композитора как мастера, пишущего на заказ или по должности, или для домашнего музицирования, или с педагогическими целями, или для поддержания своего реноме, но не «для души», в нашем понимании, т. е. написание любого сочинения имело ту или иную практическую точку приложения. Для полной «Мессы си минор» никакого практического применения не было. Исполнить ее при богослужении было невозможно, лютеране пользовались, да и то редко, мессами бревис, так же было и при католическом дрезденском дворе, кроме того, даже за классическим католическим богослужением эту баховскую мессу исполнять нельзя, потому что она слишком велика. Издать эту мессу в педагогических целях лишь для свидетельства своего мастерства Бах тоже никак не мог, это было бы чрезвычайно дорого, в силу того, что практического применения это издание не имело бы.
Итак, что же побудило Баха посвящать свои уже слабеющие силы на написание практически бесполезного произведения? Я выскажу свое предположение. В прошлой лекции я рассказывал, что в 1747 году Бах написал и издал «Музыкальное приношение» прусскому королю Фридриху Великому. И мне думается, что, почтив своим творчеством земного короля, Бах почувствовал необходимость почтить и Царя Небесного. Это было как раз вполне в духе эпохи, всякая интенция должна быть завершена и приведена к своему логическому концу. Логика мастера, уж не говоря о его религиозном чувстве, потребовала от него написания музыкального приношения Богу. Таковым приношением и стала «Месса си минор». Свидетельством тому может служить и то, что Бах включил в эту мессу лучшие фрагменты своей музыки, начиная с 1710-х годов, и, таким образом, он приносил Престолу Божию все свое творчество. Говорить о «Мессе си минор» можно бесконечно, это неисчерпаемое произведение – целая библиотека написана о ней. Давайте обратимся к музыке.
Первая часть мессы «Kyrie eleison» («Господи помилуй!») – очень сосредоточенная, молитвенная музыка.
Вторая часть мессы – «Gloria» («Великое славословие»). В прошлый раз я рассказывал о баховском хорале на эту тему, говорил, что, вопреки обыкновению, он тихий. Здесь же – классическая «Gloria», праздничная, торжественная, ликующая – «Слава в Вышних Богу». Слушаем фрагмент.
Как я уже говорил, «Kyrie» и «Gloria» были написаны в 1733 году, остальные части, начиная с «Credo» («Символ веры») Бах пишет после 1747 года. Здесь мы уже на каждом шагу сталкиваемся с непостижимым мастерством композитора. «Credo» начинается с первой фразы Символа веры – «Верую во Единого Бога». Здесь Бах взял в качестве темы традиционную древнюю попевку западной церкви, с которой всегда начиналось пение Символа веры. Вот эта неизменная многовековая музыкальная фраза.
Бах пишет на это даже не мелодию, а архаичную церковную декламацию, вовсе не подходящую для полифонической обработки, совершенно немыслимую семиголосную фугу. Музыканты знают, что это невозможно, так не бывает, музыкальный материал такого рода никак не должен развиться из этой темы. Однако Бах умудряется это сделать, причем на слух все естественно, никогда не скажешь, что такой музыки не может быть. Поистине композитор приносит Богу музыкальное приношение, как бы с благодарностью возвращая Создателю данные Им и стократно приумноженные десять талантов. Слушаем.
Вершина мессы – два очень медленных хора: «Et incarnatus est» и «Crucifixus», т. е. «воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечившегося» и сразу второй хор – «и распятого за нас при Понтии Пилате, страдавшего, и погребенного». Мы разбирали эти два хора в первой нашей лекции о Бахе. Обычно я не повторяю уже звучавшие музыкальные фрагменты, но тут просто необходимо сделать исключение и послушать их еще раз, ибо невозможно говорить о «Мессе си минор» и пропустить ее средоточие. В мировой музыкальной литературе нет более высокого выражения религиозного чувства и сопереживания распятому Христу. Обратите внимание, как во втором хоре «Crucifixus» Бах понуждает флейты оплакивать Спасителя, изливать медленные, тихие капли слез. Слушаем.
И еще один фрагмент из Символа веры, завершение части «Credo», от слов «Исповедую единое Крещение во оставление грехов, ожидаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Бах начинает распевать эти слова очень сосредоточенной музыкой, в которую вплетает древнюю, очень суровую, архаичную церковную попевку «Confiteor unum baptista in remissionem peccatorum» («Исповедую едино крещение во оставление грехов»). Упоминание грехов и придает музыке суровость. Начнем слушать не с начала, и вы почти сразу услышите этот напев, длинными нотами в партии тенора.