Несомненно, это чувствовали и современники. История донесла до нас и недовольство некоторых прихожан такой открытой и эмоциональной, вдобавок столь длительной музыкой. Бах выслушивал укоры в театральности, которую он якобы привнес в церковь. Но большинство, конечно же, понимали, что это вовсе не какая-то театральность, а подлинное и к тому же выраженное с беспримерным совершенством сопереживание страстных событий истинно христианской душой. Недаром же в сообщении о смерти Баха отмечалось прежде всего то, что он был «певцом страстей Господних». Я не сомневаюсь, что баховские «Страсти» и вообще все его творчество станут одной из драгоценных составляющих той славы и чести, которые, по свидетельству Откровений Иоанна Богослова, «принесут в Небесный Иерусалим спасенные народы».
Перу Баха принадлежат три сочинения данного жанра. «Страсти по Иоанну» были написаны в первый год пребывания в Лейпциге, а «Страстями по Матфею» композитор в 1729 году завершил свои труды в области вокальной церковной музыки. Об этом мы подробно расскажем ниже.
Впоследствии Бах скомпоновал из фрагментов некоторых своих вокальных произведений «Страсти по Марку», но, к сожалению, они были утеряны. До нас дошел только текст этих страстей.
Давайте послушаем с вами несколько номеров из «Страстей по Иоанну».
Фрагмент вступительного хора «Herr, unser Herrscher, dessen Ruhm» сразу вводит нас в суровую, но и взволнованную, а поэтому очень живую, атмосферу происходящих событий. Вот текст:
«Господи, Господь наш! Твоя слава возвеличивается по всей земле! Вразуми нас страстию Твоею, что Ты – истинный, превечный Божий Сын, прославляемый и во уничиженьи величайшем!»
После вступительного хора начинается евангельское повествование сразу со сцены в Гефсиманском саду. Мы послушаем с вами фрагмент уже более поздний, когда Иисус был приведен к Пилату. Я предлагаю вам здесь взять Евангелие от Иоанна и открыть 19-ю главу, чтобы проследить этот довольно длинный диалог.
Итак, евангелист поет:
Хор яростно поет:
Евангелист продолжает:
Хор, уже с подчеркнутым фугой лицемерием:
Строгая форма фуги как нельзя лучше символизирует этот самый закон.
Евангелист поет дальше:
Этот диалог Спасителя и Пилата заканчивается хоралом: