Следующая пара часов для Сарефа пролетела незаметно. Юноша гулял по территории, изредка осторожно заглядывая во дворы, где он мог наблюдать остальных членов клана. Ему так хотелось познакомиться с ними поближе, но он сдерживал себя. Ибо хорошо помнил наказ Адейро: вести себя сдержанно и осторожно. Ибо сейчас здесь все — соперники, и даже если Система не допустит прямого конфликта, всё равно его могут спровоцировать — и за его поведение Озмунда вполне могут выгнать из Состязаний. Нет, так подставляться явно не стоило. Ни Озмунд, ни Адейро ему этого не простят.

И всё же, когда он проходил мимо двора, над входом в который развевалось знамя, изображающее щит с ледяным узором по краям, то не смог удержаться. Это был герб клана Уайтхолл, и Сареф, испытывающий огромную симпатию к его главе, слишком хотел с ним повидаться.

Но едва он попытался войти во двор, как неожиданно с другой стороны захихикали.

— Не пущу, не пущу тебя, бяка-бука, — раздался чей-то звонкий голос.

— Чего это… никакой я не бяка-бука, — Сареф даже растерялся от такой характеристики.

— Ещё какая бяка и ещё какая бука, — снова захихикали с другой стороны калитки, — ходишь вечно чем-то недовольный и ни на кого внимания не обращаешь. К тебе на пятнадцать лет столько гостей приехало — а ты даже ни с кем поговорить не захотел.

Сареф снова ощутил, как его начинает душить злость. К нему никто и никогда не приезжал вплоть до пятнадцати лет. Даже дни рождения Сарефа были лишь поводом для Адейро собрать в одном месте нескольких глав кланов и решить с ними новую порцию важных вопросов. В раздражении Сареф хотел назвать собеседника по ту сторону безмозглой малолеткой и потребовать открыть дверь, как вдруг неожиданно вспомнилась гадалка Яска и её предсказания. Как же она была права, когда говорила про пружину возможностей, которая, наконец, выстрелила, и благодаря этому жизнь Сарефа заиграла новыми красками. Значит, стоит вспомнить и другой её совет: не позволять своему языку идти на поводу у эмоций.

— Мне очень жаль, — нехотя выдавил Сареф, — но тогда со мной разговаривали члены кланов Айон и Зинтерра. Я был так впечатлён этим разговором, что совершенно забыл про всё остальное.

— Ты разговаривал с Айоном и Зинтеррой? — раздался удивлённый голос по ту сторону калитки, после чего та даже чуть приоткрылась, и на Сарефа уставился любопытный голубой глаз, — а какие они?

— Ну… они очень мудрые, — подумав, сказал Сареф, — и они много знают про Систему.

— Здорово! А ещё? — спросил хозяин голубого глаза.

— А вот ты меня впусти — тогда скажу ещё, — хитро сказал Сареф…

— Ну… ну ладно, заходи, — калитка, наконец, открылась, и Сареф увидел светловолосого голубоглазого мальчишку, в котором признал младшего сына Виктора Уайтхолла.

— Я тут сторожу двор, так, чтобы никто чужой не вошёл, — гордо сказал мальчишка, тут же закрывая за Сарефом дверь.

— Как тебя зовут? — спросил Сареф.

— Сварри моё имя, — с достоинством кивнул тот, — папа с мамой, и Даяна с Лесли пока отдыхают. Хотя уже скоро, наверное, проснутся. Ну же, ты обещал рассказать, какие они, те, кто из Айона и Зинтерры.

— Ну, по правде говоря, я и сам не так уж много знаю, — сказал Сареф, — правда, они оба брали меня за руку. И рука Айона была похожа на руку стревлога. Только я никогда не видела такого цвета чешуи у стревлогов. А у Зинтерры касание было таким… горячим. Словно у него по жилам чистый огонь струится. Мне даже было немножко больно.

— Как здорово! — искренне восхитился Сварри, — папа всегда говорит, что от жителей Зинтерры нужно держаться подальше. Но их же приглашают на клановые собрания, правильно? И они там ведут себя нормально. Почему же тогда от них надо держаться подальше?

— Ну, твой папа взрослый, и у него, наверное, есть причины, — пожал плечами Сареф.