Потому что если у Хинтца вопросы кончились, то у неё их было море.

Один вопрос никак не давал ей покоя с тех самых пор, как она обнаружила тело Реи. Она вспомнила, как зашла в тёмную комнату и увидела окровавленное горло и широко открытые глаза девочки, но она не подходила близко.

Запинаясь, она обратилась к Хинтцу:

– Вы не могли бы сказать мне… вы знаете…

Она вдруг поняла, что ей очень трудно даже сформулировать этот вопрос, но она не сдавалась:

– Перед смертью… То есть перед тем как её убили… Рея была…?

Она никак не могла заставить себя произнести это слово, и по пустому выражению лица Хинтца Райли видела, что он никак не может понять, что она имеет в виду.

К счастью, до офицера Фрисби дошло быстрей.

– Сейчас нельзя сказать точно – патологоанатом до сих пор не добрался досюда. Но я не думаю, что она была изнасилована. Мне кажется, что её одежда не пострадала во время нападения.

Облегчённо выдохнув, Райли с благодарностью взглянула на Фрисби.

Женщина слегка кивнула, и Райли вышла из комнаты.

Выходя из общей комнаты, она снова стала гадать, что остальные девочки рассказали Хинтцу – например, о том, одна Рея уходила из бара или нет. Знают ли они хоть что-то о том, что случилось с Реей, чего не знает Райли? В конце концов, они ведь были с ней, когда она решила уйти.

Идя по коридору, Райли увидела пару университетских копов, которые стояли у двери Реи, заклеенной оградительной лентой. Она вздрогнула от мысли, что тело Реи до сих пор там, в ожидании приезда патологоанатома. Райли было трудно представить, что в этой комнате когда-нибудь снова кто-то будет спать – но, конечно, она не могла пустовать вечно.

Райли открыла дверь в свою комнату, в которой было совершенно темно, если не считать света из коридора.

Она увидела, как Труди отвернулась к стене.

«Она ещё не спит», – поняла Райли.

Возможно, они могли бы поговорить, и Райли узнала бы ответы на свои вопросы.

Райли закрыла дверь, села на краешек своей кровати и сказала:

– Труди, давай поговорим.

Всё ещё глядя в стену, Труди ответила: