– Ты всегда была ее любимицей.
Я протестую, но сестра меня останавливает:
– Ничего страшного, – говорит она. – Я привыкла к этому. Давно уже. Мы с ней слишком разные. А у вас всегда было много общего. Книги, чтение. И не только. Между вами словно была невидимая связь. Вам как будто было известно что-то, что знали только вы одни.
Звук затихает. Наверное, муха устала. Я покачиваюсь со стороны в сторону. Наконец поднимаюсь на онемевших ногах.
– Ты должна знать одно, – говорю я, разминая ноги. – О чем бы мама тебя ни просила, ты не предала ее.
Сестра смотрит на меня молча.
– Я не хочу, чтобы обо мне заботились. Ты сама это сказала, я всегда держала между нами дистанцию. Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи.
Не дожидаясь ответа, я иду к окну. Вижу черное тельце на подоконнике. Это муха медленно ползет вдоль окна.
– Что это у тебя?
Я поворачиваюсь и вижу, куда смотрит сестра, – на стопку бумаги у меня в руке.
– Ничего… Или, может быть…
– Ты снова пишешь? Вот чем ты была занята всю неделю!
Выждав секунду, я киваю. Усталое лицо сестры сияет.
– Так ты снова пишешь! Потрясающе! По-моему, это именно то, что тебе сейчас нужно.
– Я… это не совсем как мои другие книги…
– Я с удовольствием прочитаю, – страстно перебивает сестра. – И скажу свое мнение и дам рекомендации. Как раньше. Ты всегда говорила, что у меня хороший глаз.
Пока она трещит без остановки, я кладу стопку поверх пальто сестры, открываю окно и выпускаю муху на волю.
Небо светло-серое. Улица мокрая после дождя. Дождь все помыл и очистил. Я вдыхаю полной грудью свежий холодный воздух, ворвавшийся в комнату.
Поворачиваюсь и смотрю на сестру. Я готова? Должна быть готова. Но одновременно.
– Ты не… хочешь перекусить?