Троттер выслушал, выдержал его взгляд, а затем спросил:
— Так у вас были отношения с Элли Данцингер незадолго до ее убийства?
Мейсон Тремонт оторвал руку от стола.
— Эдгар, я не понимаю, неужели это необходимо? Если у вас есть серьезные версии, мы готовы выслушать и оказать помощь в расследовании. Но сейчас вы говорите о деле столетней давности.
— Я очень признателен, Мейсон, правда. — Он многозначительно кивнул, избегая зрительного контакта с адвокатом. — Но Лео Козловски убил мою сестру, и прошлое имеет к этому самое прямое отношение. Поэтому я хотел бы получить ответ. Прошу вас.
Адвокат Тремонт положил ладонь на руку Бентли.
— Эдгар…
— Так он будет отвечать или нет? — Троттер бросил ручку на стол и откинулся на спинку стула. — Я жду.
Атмосфера в комнате начала накаляться.
Тремонт поправил очки в золотистой оправе:
— Я бы посоветовал моему клиенту отвечать лишь на вопросы, которые относятся к делу. А всякая клевета не имеет к этому отношения.
— Тогда что вы можете сказать насчет Гвендолин Лейк, Гарланд? Вы действительно ее отец?
Тремонт слегка наклонил голову. Похоже, это был сигнал его клиенту.
— Да, это правда, — отозвался Гарланд.
Макдермотт кивнул. Ничего странного. Его совсем не удивило признание Гарланда. Гвендолин все еще жива. Обычный тест на отцовство смог бы доказать это. Бентли предоставил им информацию, которую они могли получить и без него, если бы возникла необходимость.
Эдгар Троттер достал из папки лист бумаги и положил перед Бентли. Макдермотт встал на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть его. Это было письмо, найденное в спальне Лео Козловски. У Макдермотта осталась ксерокопия.
Я знаю, что вам стало известно о моих отношениях с Элли. А мне известно о ваших отношениях с моей дочерью. Если вы заговорите, я тоже не стану молчать. Но если сохраните молчание, я сделаю так, чтобы в колледже Мэнсбери для вас основали кафедру. Вы должны немедленно дать ответ.
Бентли оставил записку на столе, чтобы адвокат смог прочитать ее. Гарланд молча читал, затем схватил и поднес поближе к глазам, пристально рассматривая. Тремонт теперь не мог читать письмо, однако решил не беспокоить клиента.
Макдермотт видел, как бегают глаза у Бентли. Он открыл рот, его брови подрагивали. Вскоре он стал беззвучно произносить слова, перечитывая письмо, а его лицо исказилось от постепенно нарастающего ужаса.
Макдермотт чувствовал — что-то здесь не так.