Надо заметить, что в Аляске полиция формы не носит. Полиция там выборная, полицейским делом там занимаются так называемые депутаты. Городской шериф тоже выборный и не носит формы, носит штатское, с бляхой под пиджаком и с револьвером в кармане.

В городах Аляски очень много снега. Прочищают от снега тротуары около домов, а середина улицы совершенно не очищается и остается много выше тротуаров, поэтому когда едешь по улице, то бываешь иногда в уровень с крышей домов. Улицы очень узкие. Так как поселения очень маленькие, то трудно не быть со всеми знакомым, а американцы народ такой, что не будут ждать, пока с ними заговоришь, и когда идешь по улице, то только и слышишь: «Галло, профессор». Конечно, приходится со всеми здороваться, переброситься словечком. К профессорам, вообще ученому народу, в Аляске, как и у нас, отношение хорошее. Туда, куда не пустили бы представителя предприятия, туда с охотой пускали профессора, которому все это интересно знать с точки зрения науки.

Так вот, когда в этих городах встречаешься на улице со знакомыми, — а их у меня была масса, — то после неизбежного «Галло, профессор» начинают трясти руку и обязательно приглашают к себе выпить стакан вина. Это собственно не вино, а спирт, разведенный наполовину водой: то, что у нас называется спиртом, там называют водкой; в Аляске считают, что для культурного, интеллигентного человека гораздо удобнее выпить вина, т. е. разведенного спирта, а не спирта гольем.

На обратном пути я, попрощавшись со многими вновь приобретенными приятелями, проехал по железной дороге обратно до Анкорэджа, а затем на пароходе поехал в Джюно.

В этом городе мне удалось познакомиться со многими весьма интересными людьми, например с Джемсом Викершем[28] — он был делегатом от Аляски в сенат и судьею. Затем в Аляске я познакомился с весьма интересным русским человеком, который нигде, кроме Аляски, не был, но русский язык еще не забыл. Фамилия его А. П. Кашеваров — несомненно русская. А. П. Кашеваров — директор Аляскинского исторического музея, автор многих исследований по истории русской Аляски. Как чрезвычайно интересный собеседник, он очень много интересного сообщил об Аляске, о том, каким образом она развивалась и как, наконец, вся эта огромная территория была продана царским правительством за 7 млн. 200 тыс. долларов американскому правительству. А. П. Кашеваров показал мне в своем музее чрезвычайно интересные документы: у него имеется целая библиотека, относящаяся к русской культуре и русской колонизации в Аляске. Имеются материалы о том, как энергичные русские колонисты занимали эту огромную территорию; конечно, много есть чрезвычайно тяжелого во всей этой истории, но много есть и весьма поучительного и вместе с тем даже героического.[29]

Вся эта история, конечно, нигде никем не описана, но много было подвигов, которые можно было бы увековечить, и эти подвиги совершали русские казаки, бывшие каторжане, поселяне, бежавшие из Сибири, которыми была занята вся Аляска. Российско-американской компанией было занято только побережье, а беглые и поселенцы старались селиться подальше от города Ново-Архангельска и острова Ситки и от властей. Многие из этих людей уходили дальше вглубь страны вместе с индейцами, сливались с ними, образовался особый тип аляскинца — полуиндейца-полусибиряка, который держал в своих руках пушной промысел и все связи со страной. Все эти люди не желали признавать власти губернатора и чиновников, поставленных правительством, поэтому там происходили часто восстания как в городе, так и внутри Аляски. Эти восстания не могли погасить правительственные войска, и город Ново-Архангельск — резиденция начальника и зам. председателя Российско-американской компании — был взят два раза повстанцами и один раз, в 1802 г., был сожжен до тла. Когда затем Аляска была продана американскому правительству, которое ввело там «демократию», на смену крепостническому феодализму был насажен капитализм американской складки, была развернута торговля, привлечено к этому делу местное население, состоящее из полурусских-полуиндейцев, которые, надо сказать, сначала приветствовали от всей души, так сказать, «американскую свободу», американскую торговлю и «демократию». Конечно, все это было показное и казалось хорошим только по сравнению с царизмом, а потом населению пришлось ознакомиться и с обратной стороной медали. Узнали, что такое эксплоатация и буржуазная свобода умереть с голода.

Могилы русских моряков, убитых в 1804 г.

Теперь многие расшифровали все прелести американской демократии, и есть места, в которых вспоминают с удовольствием о том, что были когда-то русскими: многие тянутся к Советской России, обращают большое внимание на Москву, желают знать, что там сейчас происходит. Аляскинское население довольно ясно понимает, что такое большевистская власть, интересуется нашими потрясающими успехами и с удовольствием слушает рассказы о том, что происходит сегодня в Москве, каковы успехи нового строительства, сельского хозяйства, роста Красной армии.

Население этих городов, например Ситки,[30] и всех поселков, что находятся на юго-восточном побережье Аляски, носит фамилии Иванов, Петров и всякие другие русские фамилии. Правда, население это по-русски уже почти не говорит, говорит по-английски, но песни все, и ребята и особенно девушки, поют русские, не понимая слов; передают эти песни из поколения в поколение, зазубривая слова, но очень верно передавая мотив. Мне пришлось там слышать не одну песню, которую они пели, например, «Как по морю, как по морю, морю синему».

Кроме того, мне пришлось там познакомиться со старыми русскими, которые много рассказывали о прежней русской Аляске. Потом я осмотрел г. Ситку и некоторые старые русские поселения, познакомился с русским священником ситкинского собора и даже с одним русским епископом.