— Батюшка, я плохо слышу, давно уже, с 4-го класса школы. А сейчас совсем невмоготу стало. К тому же и печень, и желудок болят.
— А ты посты соблюдаешь? — спрашиваю его.
— Да нет, какие там посты! На работе чем накормят — то и ем.
А шла пятая неделя Великого поста.
— Николай, — говорю ему, — до Пасхи только постную пищу вкушай и читай ежедневно по 40 раз «Живый в помощи Вышняго».
После Пасхи Николай приходит со слезами, и брата Владимира с собой ведет.
— Батюшка, спаси тебя Господь!.. На Пасху запели «Христос воскресе» — а я не слышу. Ну, думаю, батюшка говорил — постись, Бог поможет, а я как был глухой, так глухим и остался! Только подумал так — тут же у меня будто пробки из ушей выскочили. Сразу, в один миг, нормально слышать стал.
Вот что значит — пост, вот что значит — молитва. Вот что значит — читать «Живый в помощи Вышняго», без всяких сомнений. Очень нужна нам чистая, покаянная молитва — больше пищи и воды. Будет водичка в стакане мутная — мы ее пить не станем. Так и Господь хочет, чтоб мы не мутную, а чистую молитву изливали из своей души, ждет от нас чистого покаяния… А для этого нам сейчас дается и время, и свобода. Было бы усердие.
В ГОРАХ ПОД СУХУМИ
Вот вам еще документ — что может вера.
Много написано о сухумских подвижниках, что в Кавказских горах живут — без крыши над головой — в ущельях, в горах укрываются от дождя и снега. Дикими фруктами питаются.
Я тоже слышал такой рассказ от архимандрита Серафима (Брыскина), который сейчас является духовником Красноярского Свято-Благовещенского монастыря. Он со своим младшим братом иеромонахом Варсонофием (сейчас он схиигумен Виктор) в 1962 году ездил на Кавказ, в Сухуми — после того, как о. Серафима выслали из Покровского кафедрального собора Красноярска за то, что воспрепятствовал закрытию собора.
В горах под Сухуми подвижники Православия скрывались от властей, жили без паспортов, без прописки. К ним и направились отец Серафим с отцом Варсонофием. Перед паломничеством наложили на себя пост на три дня, исповедовались, причастились, собрали сухарики, спички, белье, сапоги, постель. И пошли по карте и по компасу — в лес, в горы, без дорог и тропинок. Их предупредили: если встретится удав, то стойте смирно, не шевелитесь, иначе может удавить.
«Идем мы по карте, — рассказывал мне о. Серафим, — смотрим: с горы катится какое-то большое колесо, словно кем-то брошенное. А это оказался удав. Растянулся перед нами и встал напротив, сантиметрах в двадцати. То к одному, то к другому тянется — нюхает каждого. Представляете: около двух часов мы стояли, шелохнуться боялись — только молитву про себя читали. А удав держал свою голову на уровне наших глаз. Потом вдруг снова свернулся колесом — и на гору так же покатился. Мы спрашиваем друг друга:
— Ты живой?
— Слава Богу!
Страшная это встреча. Когда опасность миновала, у нас слезы потекли. И опять пошли по компасу.
И тут нам встретился отшельник — иеродиакон Аввакум. Он всю Псалтирь на память знал — как мы "Отче наш". Он прозорливец был — знал, что нам навстречу удав попался, и, видно по его молитве, этот удав куда-то укатился… Подходит к нам этот раб Божий — кланяется в ножки и называет обоих по имени.
— Идите за мной!
Привел нас в свою келью. Встал на колени, начал благодарить Господа, Псалтирь читать на память. Мы стояли на коленях, а потом оба упали и уснули, а он все читает. И когда за трапезу сели, он продолжал читать — чтобы не забыть Господа Бога. Нам рассказывали, что он ничего не спрашивает, ничего не просит, ни в чем не нуждается — хоть рубашку с него снимайте, а он будет читать Псалтирь. Но мы видели, что он просоленный весь, — обмыли его, как могли, надели на него все новенькое, чистенькое: новые сапоги, новое белье, новые брюки. Он не сопротивлялся, а сам в это время читал и читал Псалтирь. Потом нам про будущее рассказал, про скорби, которые придется претерпеть. Рядом с ним была келья другого отшельника — иеромонаха Мардария, с которым мы часто встречались в Сухуми».