Поставили меня на ноги. А я не могу стоять — плачу. Слезы сдавили горло. Два старичка меня подняли — один справа, другой слева, держат под руки, помогли поднять руки. Я только сказал:

— Благословен Бог!.. — и упал. Не мог стоять на ногах. Залился слезами. Люди снова заплакали. Снова подняли меня.

— Батюшка, давай возглас!

Я тогда набрался силы, только сказал:

— Благословен Бог наш и ныне и присно и во веки веков!.. — и упал опять. Они тогда сами сказали:

— Аминь! — и пошла служба.

Просфоры постряпали — принесли, чашу принесли, кагор — все у людей нашлось. Трое суток я не выходил из церкви — трое суток молился. Не кушал, не пил, даже на улочку не ходил по естеству. Голова упадет — задремлю ненадолго, проснусь — и опять служба. Ночью и днем. Люди не хотели уходить из церкви — так наскучались по службе. Настолько были рады, настолько хотели молиться!.. Одни уходят — другие приходят:

— Батюшка, нам бы покреститься, исповедаться…

На четвертые сутки совсем без сил я вышел в церковный двор. Мне говорят:

— Батюшка, вам сторожку истопили, вычистили, вымыли. Пойдем туда!

Я упал и спал — не знаю сколько… Две недели прошло, я думаю: "Надо бы домой за бельем съездить". Двое прихожан взялись проводить меня. Лошадку привели. Я только за ворота вышел, только перекрестился — у меня голова закружилась. Упал я — и не помню, как упал. И слышу, как в душе у меня слова звучат: "Молись! Пошли человека — белье принесут. Молись!"

И я очнулся. Боже! Бог повелевает молиться! Даже упал — и то молись. Вернули меня в сторожку. Потом белье принесли, вымылся я горячей водичкой. И — слава Богу! И стал молиться.

Вот с этого момента Господь даровал мне прозорливость. Вижу каждого человека — каков он. Мысли вижу людей. Будущее знаю каждого человека. Страшно говорить даже об этом. Никому до того не рассказывал. Тебе же, Валентин, говорю, как сыну: это не мое, это Господь даровал такую крепость силы…

Заранее открыто было мне, что Никита Сергеевич Хрущев закроет нашу церковь. Я сказал тем самым двум старичкам, которые привели меня в церковь в 1943 году:

— Завтра мы служим последнюю службу. После службы к нам придут церковь закрывать по приказу Хрущева.

Так все и случилось. Убрали мы все святыни, книги. Выходим из алтаря. Смотрим — стоят четыре человека. Два милиционера и двое из исполкома. У них уже замки свои, пломбы свои.

Я говорю моим старичкам:

— Идите со мной рядом. Сейчас к нам подойдут и назовут меня по имени-отчеству.

Двинулись эти люди к нам навстречу.

— Вот, Михаил… — называют меня по имени-отчеству, — по приказу Хрущева ваша церковь закрывается.