ГРЕБИ ВПЕРЕД

В жаркие дни купец любил почаевничать прямо на пристани, в холодке, поглядывая вокруг хозяйским глазом. Здесь у него было местечко под навесом, стоял столик, уютно пыхтел самовар, сиял белобокий чайник. В нескольких шагах, степенно, не торопясь текла Волга, поблескивая солнечными чешуйками.

И сегодня, как водится, пребывал он в своем излюбленном уголке. Мальчишка поставил перед ним начищенный до яростного блеска самовар. Пристань чуть покачивалась, доски поскрипывали. У причала пускал пары пароходик с косой трубой. На барже хлопотали босые матросы и медленно собирались пассажиры, разомлевшие от жары.

— Слышь, хозяин?! — Матрос с закатанными штанами остановился возле стола. — Сейчас иду мимо лодок, а там один подряжается, чтоб перевезли. «Я спешу, — говорит, — мне некогда дожидаться баржи!» Те мнутся, а он им свое: «Дескать, не имеет такого права запрещать перевоз… Река, мол, не принадлежащая…»

Не оборачиваясь, купец лениво спросил:

— Все?.. Ступай, куда шел!..

Ниже по берегу, там, где стояли просмоленные дочерна лодки, какой-то человек, совсем еще молодой, в легкой светлой рубашке настойчиво говорил седоусому волгарю с глубокими, точно высеченными морщинами:

— Да поймите вы, что никто не может запрещать вам перевозить людей! Не существует такого закона… даже у нас!

— Нам тут, господин, не разобраться, — ответил седоусый. — Он есть арендатель, кладет денежки городу в карман. Вот и весь закон.

Молодой человек нетерпеливо сдвинул брови.

— То, что он арендует перевоз, это его дело, но запрещать перевозить другим, я повторяю, он не имеет ни малейшего права! У вас есть все основания подать на него в суд!

Седоусый плюнул на истлевшую цигарку, но не бросил окурка в воду (надо уважать Волгу-матушку), а затоптал его в песок.

— У него мошна тугая, купит и судью! С сильным не борись, с богатым не судись!

— Неверно! — упрямо ответил молодой человек. — Он вас просто запугал. Самоуправство здесь налицо, не нуждается в доказательстве! Если вы подадите в суд, его вынуждены будут наказать!