— Не узнают – так не узнают. – Топтыга мрачно усмехнулся и пожал плечами. -- Тебе виднее. Ты ж у нас теперь заместо князя…

– Не болтай! – осадил гридя Ратибор. – Князь – он князь и есть, хоть ему и с простой дружиной в бой идти, а не под знаменем. А чем зубоскалить – лучше бы сам заместо боярина латы золоченые надел. Или боишься?

– А чего мне бояться? – ощерился Топтыга. – Тот панцирь-то, поди, покрепче моего будет. А стреле булгарской дела нет, куда лететь. Хоть в князя, хоть боярина, хоть в простого гридня, хоть в отрока – все едино.

Я молча переглянулся со стоявшим неподалеку Мстиславом. Он явно не слишком-то радовался «смене власти», но и возражать особо не стал. Понимал, что когда кешиктены очухаются – основной удар по нам придется прямо под княжеское знамя с Рарогом, сейчас колыхавшееся прямо над моей головой. И все кривые булгарские сабли будут искать предводителя в богатых золоченых доспехах.

Я еще раз покрутился в седле, проверяя, как села на плечи чужая броня. Показатель вычета урона у нее оказался получше, чем у моей, но взял я ее, разумеется, не из-за этого. Княжеские доспехи, шлем, конь и знамя – мой билет в самое сердце битвы, где меня непременно будет искать Есугей.

А я буду искать его. И если найду – и если повезет – бой закончится до того, как успеют погибнуть сотни воинов с обеих сторон. Я уже тысячу раз успел пожалеть, что до последнего пытался убедить Мстислава хотя бы поговорить с Есугеем вместо того, чтобы просто втихую удрать через мир духов к булгарскому войску.

Но изменило бы это хоть что-нибудь? За народом хана шла сама раскаленная смерть – а что я мог предложить ему вместо богатств Вышеграда? Просидеть еще несколько недель в поле, доедая последние припасы и надеясь, что загадочный Антор-багатур придумает способ, как в одиночку остановить наступление конца времен?.. Дождаться, пока перепуганные и разобщенные междоусобицами склафы соберутся в единый кулак и ударят в ответ?

Нет, время мудрых разговоров закончилось. Шестеренки войны уже закрутились, и одной песчинке не под силу их остановить. Даже крупной и твердой песчинке с пятью осколками Светоча в неприметной сумке на боку. И чтобы Есугей выслушал меня и увел булгар обратно на юг, за Есеник и Круглицу, для начала придется его…

Победить? Пожалуй, так. Хан умен и не так упрям, как Мстислав и покойные князья, но отступить его заставит только поражение. Которое нанесет орде в две с половиной тысячи конных воинов дружина, в которой не набралось и четырех сотен.

– Выдвинулся уж обоз, никак… – Ратибор чуть прищурился, вглядываясь вдаль сквозь утреннюю дымку. – Не распознали бы, боярин, что ты задумал.

– Не распознают, – проворчал я. – А ежели и так – все равно ударим, а там уж и поглядим. Перун поможет – одолеем. Отходить все одно некуда.

– Вот то-то оно и есть, что некуда. – Ратибор тяжело вздохнул. – За нами только Вышеград-отец, да избы родные. Сгинем – некому уж защитить будет.

– Побыстрее бы тогда уж. Помрем – так хоть не увидим, как погань булгарская над девками да ребятишками малыми потешаться будет. – Топтыга тронул поводья и подвинулся чуть ближе ко мне. – Ты не серчай, боярин, что зубоскалю сверх меры. Чую – не дожить мне до вечера, вот и лаюсь, как пес шелудивый… А все одно за тобой пойду, как за князем своим ходил. Сам тебя в сече от сабель беречь буду.

– Добро… А про «не дожить» – ты это дело брось! – Я погрозил гридню пальцем. – Ты парень молодой да ладный. Тебе жениться, да детишек растить. Как прогоним булгар – сам тебе невесту буду искать! За тебя что купеческая, что боярская дочка – любая пойдет!

– Побежит, боярин… Да только не за меня, а куда подальше. – Топтыга усмехнулся и провел кончиками пальцев по старому подарку от булгарской сабли – шраму, проходившему через навеки закрывшийся левый глаз. – Уж до чего я собой хорош – вся Круглица только и говорила.

– С лица не воду пить, – ответил я. – А что глаза у тебя нет – так то не беда. Ты и одним видишь поболе, чем Ратибор двумя.

– Ну уж? – обиделся Ратибор. – Чей-то я плохо вижу?

– А того. – Я напустил на себя серьезный вид. – Что ты прямо у себя под носом булгарина не углядел!

– Где? – Ратибор завертелся, озираясь по сторонам. – Где булгарин?

– Так ты сам погляди, на ком ездишь! – Я указал на огромного гнедого жеребца воеводы. – Волос черный, глаз злой! Зубы – руку по локоть отмахнет, не заметит! Рожа страшенная – ну точно хан булгарский!