— Я левша, — ответила Ингеборга, и стилист вновь посмотрел на нее. Та едва сдержалась, чтоб не прищуриться.
— Тогда я зайду первым, — буркнул Вадим и шагнул в темный провал своей квартиры, откуда тут же раздались грохот и брань. — Черт возьми! Алька! Какого хрена ты тут натворила?
Ингеборга топталась на пороге и не решалась шагнуть даже в дверной проем. Наконец, в холле вспыхнул свет. Хозяин квартиры был зажат между стеной и какими-то досками, как показалось на первый взгляд сбежавшей невесте.
— Смотрите под ноги, — пробормотал он. Девушка осторожно, держась за оштукатуренную стену, пробралась в квартиру. Слева и справа и, кажется, даже с потолка, свисали, давили какие-то доски, листы гипсокартона, под ногами громоздились банки с красками, какие-то ящики, палки, рейки.
— Давайте руку.
— Вы сами выберетесь оттуда живым, — проговорила Ингеборга, перешагнув своими длиннющими ногами через мешки с сухой смесью.
— С правой стороны еще один выключатель, — сказал он в спину беглянке. — Справа, это…
— Не утруждайтесь, я помню. Этой рукой вы пишите и держите ложку, — изрекла гостья. Она нашарила выключатель, и, когда вспыхнуло освещение, в холле показалась черноволосая девочка. Терла кулачком глаза и щурилась на свет.
— Что за шум, а драки нет? — пробубнила она и, оглядев гостью, хмыкнула. — Вадька, ты шлюх уже домой таскаешь? Да еще и в рань такую?
Ингеборга даже не сразу поняла, что речь шла о ней. Она лишь смотрела на малышку с высоты своего роста и никак не могла определить ни ее возраст, ни кем та приходится ее спасителю. Как бы не пришлось оправдываться перед женой заступника…
— Алька, а тебя здороваться не учили? — буркнул Вадим, выбираясь из завала стройматериалов.
— У меня неважное воспитание, — ответила девица, и тут бывшая невеста поняла, что хозяйка дома, может быть, чуть младше ее, — и даже могу назвать причину оного. Это ведь ты воспитывал меня, братец.
Тут до Ингеборги дошел смысл ранее сказанной фразы. Она вспыхнула, моментально покраснев до кончиков ногтей. Никогда в жизни ее так не оскорбляли!
— Прошу прощения, — проговорила она, глядя на Альку.
— Ингеборга, вы не злитесь. Это она от скудости ума брякнула, — сказал Вадим, — у нее словарный запас, как у Эллочки Людоедки.
— Дык откель же ему взяться-то? В смысле, словарному запасу. А ты, братец, как учитель начальных классов, работу на дом берешь?
— Алька, отцепись от человека. Ты лучше мне скажи, что это такое? Ты ограбила магазин стройматериалов?
— Судя по той заявке, кою я вынуждена была подписать, это ты, многоуважаемый онисама[1], бомбанул строймаг.
— Да? — удивился он и вновь обозрел богатство.