Черт его знает, что там бродит в темноте. Кто знает, что расплодилось в подземельях? Может, какое-то существо, сотканное из ужаса и мук казненных. Сейчас как прыгнет… Хе-хе. Прыгнет.

Но, несмотря на смешки, мне стало не по себе. Не к месту вспомнил, как моя мама боялась темноты. Когда мы оставались вдвоем, а отец уходил на ночное дежурство, она брала меня маленького спать с собой и часто просила:

– Витя, мне надо в туалет, посмотри, под кроватью никого нет?

Я сонный заглядывал и, зевая, отвечал:

– Никого там нет, мама.

А вот сейчас я вынужден был признаться самому себе, что мне стало страшно от темноты.

– Шиза, верни мне способность рассуждать, – попросил я. – А то я забеспокоился.

– Я бы рада, да не могу. Давай уйдем отсюда.

– Что значит «не могу»?! – возмутился я. – Ты всемогущая! Чего ты испугалась? Темноты? Пауков?

– Не знаю.

– Шиза?..

Но ответом мне была только тишина, прерываемая редкой капелью.

Кап! Кап! Этот звук стал бить по моим натянутым нервам.

Я осматривался, вглядываясь в темноту, затем потекли мысли: «Здесь небезопасно… Кто-то бродит… И что? Пусть бродит. Я-то не маленькая девочка, боящаяся темноты. Я не трус, но я… боюсь».

Постояв, напряженно вслушиваясь в капель и не услышав постороннего шума, сделал несколько несмелых шагов. Слышны были лишь мои шаги, расплескивающие воду на полу. Она тонким ручейком текла под моими ногами. Успокаиваясь и решив, что мне вся эта ерунда привиделась, я зашагал дальше.

Чтобы взбодриться, тихо запел песенку Винни Пуха. Спел полкуплета, и вдруг за мой спиной, совсем близко послышалось:

– Секрет… Хе-хе.

От неожиданности я вздрогнул и, резко подпрыгнув, развернулся. Силясь разглядеть, кто там повторяет за мной, напряг зрение. Но там была только темнота и тишина.

Стараясь унять подступившее волнение, несколько раз глубоко вздохнул и громко спросил:

– Ты кто?