Попетляв по путям (временно они разместились в здании жандармского пункта), провожатый вывел их к стоящим рядом с ними низким, приземистым пакгаузам. Отделившаяся от крайнего из них фигура медленно направилась к ним, и вскоре Дроздов опознал Микеладзе.

– Здравствуйте, Владимир Сергеевич, – доброжелательно произнёс князь. Его поведение разительно отличалось от дневного хамства. «Словно другой человек», – мелькнула мысль.

– Здравствуйте, Александр Платонович, – чуть насторожённо, но без враждебности поприветствовал его Владимир.

– Мы можем поговорить тет-а-тет? – всё так же спокойно поинтересовался князь.

– Семён, погуляй пока. – Отправив Квашнина и дождавшись, пока он и неизвестный унтер отойдут подальше и не смогут подслушать, с интересом продолжил смотреть на своего визави.

– Владимир Сергеевич, приношу вам извинения за дневной разговор, но другого выхода у меня не было, – несколько неожиданно начал Микеладзе.

– Хм, – глухо кашлянул Дроздов, выгадывая таким нехитрым способом время на раздумья. – Хорошо, но, Александр Платонович, не расскажете, чем вызван столь весьма фееричный спектакль? – Заметив, что оппонент собирается говорить, он продолжил: – Извините, что перебиваю, просто для такого нужна действительно веская причина.

– Увы, – губы ротмистра тронула горькая улыбка, – причина. А точнее, причин несколько. Вам наверняка знаком по отчётам господин Гинзбург?

– Даже слишком хорошо, – насторожённо ответил Дроздов. Персона очень важная, и если её упоминают в начале разговора…

– Тогда вам станет понятно моё решение. – Микеладзе расстегнул мундир и извлёк белый конверт, запечатанный его личной печатью. – Возьмите, здесь документы на всю шайку. – Увидев в моих глазах некоторое недоумение, он пояснил: – Владимир Сергеевич, вы обратили внимание на Цзинчжоу?

– Вы имеете в виду отсутствие укреплений? Насколько я знаю, деньги на их строительство были выделены. И, как я понял, их очень успешно осваивают некоторые господа?

– Абсолютно верно. Все, начиная с начальника Квантунского и заканчивая мелким чинушей, старательно воруют. Материалы направляются в Японию за половину цены. Руководство в доле, увы, но и мне пришлось брать. – Его ухмылка после фактически признания в саботаже была отнюдь не вымученной. Не было и надрыва, а вот спокойствие буквально излучала каждая клетка его тела. – Иначе меня просто отстранили бы от должности под любым надуманным предлогом.

– А почему вы мне передаёте документы? Ведь после известных событий вполне можно послать их в столицу курьером.

– Я не уверен, что они дойдут, пошаливают тут хунхузы, да и «боксёры» не до конца выкорчеваны.

– Что же, – качнул головой Владимир, – тогда давайте обговорим порядок связи, а то провалимся, если встречаться будем лично…

Дроздов по возвращении сразу собрал «большой совет», как метко окрестил их сбор Квашнин. Немыслимое попрание всех и всяческих традиций, где нижние чины и офицеры обитали на разных уровнях. Для всех остальных, кроме пеших команд и осназа, конные команды – это вообще другой мир, и что там происходит – тайна за семью печатями. Будь Владимир, как его и считали, «сынком», то вполне мог купиться на весьма хитроумную ловушку ротмистра. Но никто из господ офицеров и в страшном сне не мог подумать, что его отец недрогнувший рукой бросит своего сына в самое пекло. После перестрелок с боевиками БУНДа пятнадцатилетний подросток откроет личное кладбище. Тяньцзинь лишь укрепит его и закалит волю, привив стойкое недоверие к чужакам, не входящим в батальон.

– Итак, у кого какие мнения? Начнём с младших.

– Вашбродь, – Мирон положил на стол документы, переданные Микеладзе, – меня удивил один аспект.

– Ну? – поощрительно кивнул Дроздов.

– Подборка документов. – Качанов порылся в стопке и извлёк оттуда листок. – Вот, смотрите, выделенный цемент марки «Портленд» частично ушёл на строительство особняка генерала Стесселя, частично продан Гинзбургу. Тот поставляет такое же количество цемента той же марки, но выясняется, что груз подмочен, и сапёрное начальство списывает его и продаёт по остаточной стоимости. Покупатель – некая контора купца Вена, крещёного китайца, но и у него товар не задерживается, а перепродаётся уже управлению порта в Дальнем. Покупают цемент, естественно, по завышенной цене и через месяц списывают на бутировку, как испорченный окончательно. – Положив лист, Мирон вздохнул: – Всё хорошо, но есть маленькая проблема: начало этой аферы бездоказательно. Фактически по документам «Портленд» всё время находился на складе. И таких примеров масса. Да, злоупотреблений хватает, только прихватить можно мелких чинуш. Конечно, они могут решить пойти на каторгу не в одиночку. Но! – Он на мгновение замолк. – Для этого нужен беспристрастный суд.