И вовремя: сзади по броне вперегонки замолотили пули, выбивая из нее глуховатый звон. Иван, схватившийся было за заслонку бойницы, испуганно отдернул руку.

– Не лапай, пулемет перезаряди! – крикнул я ему.

Я даже на слух понял, что Федька всю ленту выдолбил, а перезаряжаться ему точно было некогда. А вот у меня в коробе еще есть, лента у меня на сто пятьдесят, я и половины не расстрелял – треть, чуть больше: вон хвост висит звеньев на пять.

Сунулся я не к корме, понимая, что стрелять вслед нам уже бесполезно, если только из гранатомета, – а к борту. С грохотом отскочила задвижка, тело пулемета сложенными сошками упало на упор. Вон какие-то фигуры перебегают между домами, падают на колено, целятся в нашу сторону. Пустил в них одну очередь, вторую, увидел свои попадания где угодно, только не там, куда целился, – «жужа» раскачивалась, переваливаясь через какие-то ямы. Выругался, захлопнул задвижку, и в ту же секунду в нее звонко ударила пуля. Может, и случайность, а может, и снайпер какой выцелил, вовремя это я.

Машина резко повернула, отчего я, сидевший не пойми как, вползадницы, банально свалился с кресла прямо на Ивана, как раз пытающегося заправить ленту в РП-46, словив от него порцию ругательств.

Что-то затрещало, нас начало бросать как игральные кости в стакане, и я понял, что оказывать сопротивление огнем точно не получится. И бросился вперед, к вмонтированному в лобовой лист триплексу.

Машина неслась через какой-то сад, подминая кусты, сшибая скамейки и заваливая заборы. Федька орал не своим голосом и крыл матом адаптантов, темных тварей, задание Милославского, все, что угодно, и, кажется, даже не слышал самого себя.

По нас продолжали стрелять, удары пуль по-прежнему были слышны, но откуда ведут огонь, я уже не видел. Вывалив большой дощатый забор, «жужа» проломилась в какой-то переулок, свернула налево, прикрывшись деревянным домом, и обстрел прекратился. Федька вроде бы еще прибавил скорости, если это было вообще возможно, пронесся до перекрестка, не вписался в поворот, завалив очередной забор и проскочив по заброшенному и заросшему огороду, втиснулся в проем между двумя домами и по соседнему двору, опять сквозь ограду, выскочил на улицу.

– Мы где? – крикнул я, в ужасе сообразив, что во всей этой суете не успевал смотреть за дорогой и совершенно потерял ориентацию.

– Щас к набережной выскочим! – заорал Федька в ответ.

Переговорное устройство никто из нас не успел подключить, шлемофоны теперь только мешали слышать друг друга, и приходилось орать.

– В промоину не попади! – крикнул я.

– Не должны!

Впереди показались две телеги, в которые были запряжены лошади вороной масти – такой, которая больше напоминает даже не цвет, а просто сгусток Тьмы, настолько лишена бликов и любого иного оттенка, кроме черного. При этом инфернальные савраски стояли запряженными в самые обычные крестьянские подводы, возле которых стояли трое обозников с винтовками в руках, настороженно оглядывающихся.

Лязгнула задвижка в лобовом листе, с грохотом улегся в бойницу РПД. Адаптанты с винтовками поняли, что летящая в их сторону бронемашина точно не к добру, и рванулись к укрытиям. Пулемет завибрировал, загрохотали разлетающиеся по тесному десанту гильзы, и последний из бегущих вдруг дернулся и свалился лицом вниз, проскользнув по грязи. И тут же перекатился в сторону и начал, энергично толкаясь ногами, отползать в канавку, чтобы не попасть под гусеницы. Двое же других было благополучно укрылись за домом, но… Иван успел заправить ленту в РП-46 и выставить оружие в кормовую бойницу. И когда мы проскочили по улице дальше, он скосил обоих длинной очередью.

А вот и набережная, прямая как стрела. Федька угадал с местом: провал оказался сзади, мы его проскочили. На набережной наткнулись еще на двух адаптантов, верховых, никак нас здесь увидать не ожидавших. Я их обстрелял, кажется, задев обоих, но не убив, а когда они попали в сектор к Ивану, то уже успели спрятаться, погнав лошадей за здание Дома культуры – ложноклассического вида уродливое строение с колоннами.

Рупь за сто и голову на отсечение – синерожие альбиносы пришли не за нами, они тут точно по хозяйству, поэтому и рассредоточились по всему городу, поэтому и подводы с собой притащили. Это же нас и спасло: они атаковали не одновременно и без всякого плана, просто по мере того как к площади с памятником подходили разрозненные группки. Окажись они там все разом и под единым командованием – нам хана. Пусть пули нас и не берут, но нашлась бы и противотанковая граната у кого-нибудь, а то и фаустпатрон: не зря же предупреждали.

– Сбежали, что ли? – первое, что спросил Иван, после того как мы подключились к ТПУ.

– Не кажи «гоп»…– суеверно ответил Федька.

Это точно, рано пока радоваться. Мы пока только за окраину городка вырвались: впереди еще несколько нехороших мест, которые мы точно миновать не сможем. Вроде и чистое поле кругом, да все не так просто. Ни мимо шахт нам не проскочить, ни станции не миновать. Вдоль реки не прорваться: она вскоре в приток упрется, через который ни единого моста, и тот вернет нас на исходные, а если рвануть после шахт в направлении на Углегорск, напрямую, то упремся сначала в овраг, потом в большой лес – и окажемся у той же самой железнодорожной станции. И если у противника есть желание и возможность нас перехватить, то места для засады имеются, и очень хорошие.