— Она украла деньги у мафии, пусть это будет моя странная версия, — усмехаясь, выдал детектив.

— Тогда моя невероятная версия — ее убили, потому что она была плохой матерью.

— То есть ты допускаешь, что это сделала ее дочь?

— Однозначно нет. Милли на это не способна, и у нее отсутствовала такая возможность. Она живет в закрытом учреждении и не может свободно гулять по улицам ни днем, ни ночью. Но Линда получила по заслугам, вот моя версия.

— Иллая, я и не знал, что ты можешь быть такой жестокой, — пошутил Ален.

— Я не жестока, просто я работаю с морально покалеченными детьми, — печально сказала девушка. — И, если бы в жизни существовала справедливость, каждый взрослый получал бы по заслугам. Неважно, каким способом. Но наша жизнь несправедлива.

— Да, — тихо согласился он.

— А теперь давай также накидаем версии о самом преступнике. Начинай, — предложила Иллая, не давая тишине затянуться.

— Он должен быть сильным, — начал Ален.

— Скорее всего.

— Жестоким, бессердечным.

— Как вариант, или, если брать шантаж, это может быть человек, которого загнали в угол. Отчаявшийся хуже бессердечного. Еще, я думаю, он собранный, расчетливый, уверенный в себе, если не брать версию с шантажом.

— Чувствует свою безнаказанность.

— Или наказывает себя сам, даже таким поведением, которое не соответствует общепризнанному.

— Он может быть вспыльчивым.

— Не думаю, слишком все продумано. Предлагаю пока притормозить. Мы сейчас говорили с тобой об общих чертах, но я все-таки предложу тебе разделить мотивы и после составлять мнение о человеке, который под действием тех или иных обстоятельств способен на это преступление.

Расмус кивнул и еще раз посмотрел внимательно на заметки.

— Он должен был ошибиться хоть в чем-то. Идеальных преступлений не бывает. Мне нужно выловить ошибку, увидеть его промах.

— Тогда смотри на картину в целом и обращай внимание на то, что выбивается из общего.

— Постараюсь. Спасибо тебе, Иллая. Ты мне очень помогла.