Я подошла к столу, взяла старинный том в красном тканевом переплете и взвесила. На латыни книга выглядела внушительней, чем более поздний и компактный перевод. По сравнению со мной эти книги — динозавры, осколки эпохи, в которой люди еще не вели летоисчисления.

— Можно одолжить? — спросила я у вестника.

— Бери. — Он прищурился. — Уверена, что не ошиблась книгой? — Он поднял брови. — Латынь?

— Уверена.

— Как знаешь. — Он обошел стол и уселся обратно. — Учти, на каждой книге в этой библиотеке метка. Ни один том не должен покинуть этих стен.

— Что будет, если?..

— Лучше не проверять. — Он вытянул руку и взял с ближайшей полки первый попавшийся фолиант и раскрыл.

— Опять исследование?

Он не поднял головы, улыбаясь уголками губ. Эта недоулыбка была отражением моей недотревоги. Происходящее мне не нравилось, оно вызывало опасения, бесило, тревожило, но не пугало. Я не верила, что смогу убить Кирилла.

Идея, посетившая меня, когда я вошла в библиотеку, прочно засела в голове и требовала реализации. Я принесу охотнику легенду, о которой был уговор. О том, на каком языке она будет, не было сказано ни слова. Тём этим «не интересовался». Ни слова обмана. Банальная пакость, от которой на душе теплеет. Вряд ли охотник силен в латыни, так что пусть сканирует и через автопереводчик прогоняет.

Я пошла к выходу. Но не дошла, не смогла удержаться от вопроса, дурацкого, глупого, на который вестник не мог знать ответа.

— Что дальше?

Александр поднял голову.

— Что они сделают дальше?

— У тебя есть оружие? — спросил он.

Тот же вопрос интересовал и бессмертника.

— Нет.

— Значит, тебя им обеспечат. — Вестник вернулся к серым, плохого качества страницам.

Я сделала еще несколько шагов по проходу и обернулась: