— Знаешь, Таши, — не думаю, что Тарас и сам заметил, как назвал меня прежним именем, — а в твоей притянутой за уши версии что-то такое есть…
Пересадив Тимку на стол — тот уже не только успокоился, но и слегка воодушевился, сообразив, что мои угрозы в адрес Искандера, Таласки и Шураи носили скорее профилактический характер, поднялась, прошлась по кают-компании. Пространство позволяло, на «Дальнире» было значительно просторнее, чем на «Звере».
Кажется, я начала к нему привыкать.
— Я могу не доверять Харитэ, — упершись в дальнюю переборку и резко развернувшись, проворчала я. Вместо предупреждения, чтобы не расслаблялись раньше времени, — но я не могу не верить Хранителям и зверенышу. — Обернулась, отметив, с каким напряжением наблюдает за мной Тимка. — Так что мысль о ее предательстве считаем возможной, но маловероятной. Либо, — я тяжело вздохнула, — все совсем не так, как нам кажется.
— А зачем тогда…
Задать вопрос Сумарокову не позволили. Сначала Тарас ехидно хмыкнул, словно подчеркивая своей реакцией, что полностью согласен с моим «самодурством», потом Костас многозначительно перевел взгляд с меня на Антона, вроде как говорил, что мне не стоит обижаться на своего помощника.
А вот Стас снизошел до ответа. Вместо меня.
— Чтобы не зарывались.
Не совсем точно, но очень близко. Все трое, конечно, были крутыми парнями, вот только опыт подобных операций у них отсутствовал напрочь. Это потом без их помощи не обойтись, а пока они могли только мешаться под ногами. Ничего подобного терпеть я не собиралась.
— И это поможет нам решить, что делать?
Я поторопилась, хорошо подумав про Сумарокова. Нудным Антон все-таки был.
Как оказалось, не только он. Остальные тоже смотрели на меня, если и не с немым обожанием, так с уверенностью, что мне подвластны все тайны этого мира.
Воспоминание было пронзительным и болезненным.
Кают-компания, Камилл, черно-белый рисунок — я в одеянии самаринянской богини Судьбы Тайраши… Я не спрашивала, он не отвечал, но случайно услышанный разговор заставил меня на многое посмотреть иначе.
Беседовали Рауле и Таласки. Давно ли и с чего начали было непонятно — я просто проходила мимо, но как раз, когда оказалась перед открытой дверью в отсек, Камилл и произнес ту фразу, что занозой засела в душе: «…неважно, признаем или нет, но мы все осенены их милостью или проклятием. Путаем их за похожими масками, ищем черты одной в других и ошибаемся — уж больно похожи. Но есть те, кто как отражение в зеркале. Люди, но…»
Игорь тогда вздохнул и глухо, надломлено спросил: «Считаешь, что она…»
Имени он не назвал, если только раньше, но Камилл или понял, или знал, кем тот интересовался, потому что ответил с какой-то внутренней убежденностью в том, о чем говорил: «Я не считаю, я — вижу».
Почему это вернулось картинкой именно сейчас, оставалось только догадываться. Но — вернулось и заставило захлебнуться вздохом, от ощущения неизбежности того, что нам предстояло.
Подсказка?
Если кто и заметил мгновение, когда я словно вывалилась из этого времени, так Тимка. Его и так темные глаза вдруг почернели, словно их заволокло мглой, нос сморщился, уши дрогнули…