— Активация чужеродной программы. Приказ на отмену прыжка блокирован.

Раньше… позже… значения не имело.

Единственное, чего было жаль — так и не придумала, чем будет расплачиваться ИР, если я окажусь права…

* * *

На осознание произошедшего судьба дала нам немного — пара секунд и снова сбой, теперь в энергетической системе генератора прокола. В прыжок мы вошли, но не на расчетной мощности.

Что это значило, знал каждый из присутствующих в командном. Из прокола мы выйдем, но где?

Как ни странно, стоило всему случиться, как вернулось потерянное спокойствие. Словно, наконец-то, все встало на свои места.

Впрочем, как-то так оно и было. Мне уже давно не нравилась круговерть вокруг меня, теперь появился повод признать, что я была права.

— Сумарокову — принять вахту. Тарас, передай управление Джастину.

— А я?

Я тяжело вздохнула. Шутка ИР была совершенно некстати, но… неплохо разрядила обстановку.

— А ты, — резко бросила я в пустоту, — чистить гальюн, пока не разберешься, что за тварь сумела тебя обыграть.

— Есть, чистить гальюн, — обреченно выдохнул ИР и… отключился от командного интерфейса.

Шураи, влетевший в отсек еще до того, как я вырубила тревогу, услышав последнюю реплику ИР, посмотрел на меня с нескрываемым обожанием. Вряд ли это понравилось Искандеру, но тот, вроде как, и не заметил. А может и правда не обратил внимания, было не до игр.

— Всем тридцать минут на размышление. Я — в кают-компании.

Ни вопросов, ни комментариев. Ладно, те, кто со мной уже сваливался в сорванный прыжок, а остальные… Настолько верили, что с моей удачливостью выкрутимся и из этой заварушки?

Мне бы их уверенность!

Прежде чем отправиться на второй уровень, зашла в свою каюту. Ни истханского шелка, ни сельвинских кружев…

Прошлое осталось в прошлом. Не забытое и вычеркнутое — мне частенько хотелось вернуться в него, чтобы почувствовать себя не сказать, что живой, но… более свободной, — просто прошлое.

— И во что мы вляпались на этот раз? — вздохнула я, как только закрылась дверная створа за моей спиной.

Спрашивала саму себя, для ИР, несмотря на его значительные успехи в постижении неоднозначной человеческой логики, этот вопрос был все еще не по силам.