Но вот если я опозорю себя настоящую, свой род, свой край, свое имя — этого никто понять не сможет.

Рассказав все друзьям, я рухнула в кресло и прикрыла глаза.

— Хотелось бы видеть лицо Лилианы Морей, когда ты облила ее чаем, — восхищенно выдохнула Тина.

— Технически, я облила чаем всех и даже себя, — поправила я подругу, — никто не сможет сказать, что я сделала это специально. Все случайно — хотела погадать на чаинках, и забыла, что еще не выпила чай. Смутилась от высочайшего внимания принца-бастарда.

— Слу-ушай, а это же ты запустила ту шутку, — вспомнил вдруг Марон, — как там было? «Знаете, почему Индир Рентийский редко выходит в город? Потому что его постоянно забирает стража, ведь он незаконный!».

Фыркнув, я покачала головой:

— Нет, это кто-то другой постарался. Я уже не помню, что со злости навыдумывала, но точно не это. Ой.

— Что? — Тина подскочила, — тебя опять куда-то звали, а ты забыла?

— Нет, — я помотала головой, — Тиссия говорила, что мы будем тянуть жребий. Но нас распустили без объявления очередности!

Марон пожал плечами:

— Плохо себе представляю вытягивание жребия толпой девиц. Может вам в футляры записки сунули?

Вспомнив про украшение, я вытянула футляр и, чуть потрудившись, все же смогла его открыть.

— Ты говорила про розовый жемчуг, — медленно произнесла Тина.

А я смотрела на черный овал акронита, колдовского камня, на котором покоилась изящная серебряная туфелька.

— Ты у него с обувью ассоциируешься, — протянул Марон, — странно это.

Вот только эта туфелька по форме была один в один как та обувка, что он создал специально для меня.

Мы все дружно рванули в мою спальню, искать наколдованные туфли. И да, во-первых, они все еще не растаяли, а во-вторых, это были именно они.

— Знаешь, главное, чтобы он не вспомнил, как ты его обратно в Иль-доратан пихнула, — медленно произнесла Тина.

Марон же в это время потрошил футляр и, найдя там что-то, усмехнулся:

— А он уже. Наша Мина выступает первой. Завтра.