Надо самой придумывать, какие шаги делать. Но как?
До двадцати восьми лет за неё всё решали родители. Где жить, что есть, куда пойти учиться после школы. Даже одежду носила не ту, что хотела, а которая подходила к образу жизни, выбранному для неё родителями.
А потом она вдруг всё потеряла. И поддержку родителей, и работу. Что делать, чтобы выжить? Перед Юлей два пути — найти работу или выйти замуж и взвалить заботу о себе на мужа. Где-то в самой глубине сознания скреблась малюсенькая мысль: «А как же любовь?». Но Юля сразу её прогоняла. Сейчас не время для сантиментов, пережить бы достойно этот кризис.
Кристина считает, что брак по расчёту Юле подходит больше. Возможно, так и есть. Ведь с работой так всё непонятно, её надо найти, потом как-то приспосабливаться к новому коллективу и новым обязанностям, а какую за эти мучения будут платить зарплату, неизвестно, ведь специалист она так себе.
Когда горизонт стал светлеть, Юля вернулась в постель и сразу провалилась в неспокойный сон. В этом сне мелькал мужской силуэт, и она хотела рассмотреть лицо, но не могла. Только знала, что этот человек предназначен ей судьбой, поэтому увидеть его лицо было так важно. Не видела. Проснулась разочарованной, разбитой и уставшей, как будто и не спала вовсе. Солнце заливало комнату, пора было вставать. Ночные мысли, как тени, исчезли с утренними лучами.
16
Наступило время ожидания. Юля ждала звонков от потенциальных работодателей, она ждала звонка от Кристины. Но телефон молчал.
День, два, неделя.
Вначале она постоянно прислушивалась и вздрагивала каждый раз от звука, похожего на звонок, но через неделю начала злиться. Сидеть и ждать — то ещё испытание. Столько всего было передумано за это время. Настроение походило на график кардиограммы — то вверх, то вниз. Она постоянно впадала в крайности. От «как же всё прекрасно, теперь я самостоятельная личность» до «какая же я беспомощная».
В конце недели, в солнечное послеобеденное время, в дверь неожиданно позвонили. В этот момент настроение Юли стремилось вниз, и она уже была на полпути к унынию.
— Привет, соседка! — на пороге стояла Симона. Опять во всём белом — льняные шорты, майка, на голове белый, перекрученный в жгут платок, в ушах — серьги, вытянутые треугольники, достающие до плеч.
— Здрасьте, — ответила Юля. Приход соседки не произвёл на неё впечатления. Сейчас быть вежливой ей не хотелось, ведь она погружалась в страдание.
— Я испекла пирог, приходи на чай, — пригласила Симона, излучая дружелюбие. «Треугольники» в её ушах подпрыгивали при малейшем движении головы.
— Я не могу, — буркнула Юля.
— Пирог с вишней, новый рецепт. Должен быть такой кисло-сладкий вкус, — она прищурила от удовольствия свои голубые глаза, как будто только что откусила и распробовала этот самый пирог.
— Ну, не знаю, — засомневалась Юля.
— Хочешь, я тебе принесу?
— Я приду, — сдалась Юля.
Симона улыбнулась в ответ. И эта улыбка была такая открытая, добрая и заразительная, Юля поймала себя на том, что тоже растягивает губы в улыбке.
Они сидели на кухне и пили ароматный чай с вишнёвым пирогом. Юля нисколько не пожалела, что пришла к Симоне в гости. Во-первых, пирог оказался восхитительно вкусным, ничего подобного Юля ни разу в жизни не пробовала, а во-вторых, что было не менее важно, в обществе соседки Юля чувствовала себя уютно и спокойно, будто они знакомы много лет.