Надо мной склонилось лицо, больше похожее на харю горгульи. Только глаза, внимательные карие глаза с темным ободком не дали мне завопить от неожиданности.
— Добро пожаловать в лепрозхорий. — Голосом горгулья обладала звонким и чуть насмешливым. — Я Зорь. Бывхший окхотник. А ты кто будешь, херой-любовник?
Он издевался. Слегка, самую малость. Как раз столько, сколько мне требовалось, чтобы прийти в себя.
— Мистер Икс… Точнее, Суворов. Александр — профессиональный порнотурист. Куда я попал? Что творится вообще. Сеть есть? Мне надо срочно связаться с моим партнером. С Землей. Где мой планшет?
— Значит, порняк? Белок за деньги трахаешь? Ну, ну… Порняков у нас еще тут не было. — Еще одна крупная, завернутая в брезент фигура появилась в темном проеме. Я лежал на армейской раскладушке внутри стандартного турист-блока. На потолке мигала желтым слабенькая лампа.
— Планшет! — уперся я, не желая отвечать незнакомцу.
— В изголовье глянь, турист. Всё на месте. Только зачем он тебе теперь? Через месяца три нечем тыкать в кнопки будет. У оксов, сам знаешь, лапок нет.
В отличие от охотника Зоря, этот не шутил. Несдерживаемая злость и отчаяние — вот что было в его густом хрипе.
— Да не торопхись ты, Саликх. Что ты парня заранее пухаешь? Дай в себя придет человекх.
— Человек? Ну, ну… — выплюнул Салих и, отодвинув Зоря плечом, нагнулся ко мне. Капюшон плаща съехал на затылок, и я стиснул зубы, чтобы ненароком не выдать охватившее меня отвращение. В мерцающем свете лиловые шелушащиеся наросты на месте, где полагается быть коже, выглядели устрашающе. Но лицо все еще было человеческим, умным и даже красивым.
— Что это? Что с вами? — Я не хотел. Губы выдохнули сами. — Это из-за оксов? Это зараза из-за них.
— Верно, порняк, думаешь. Десять минут кайфа, а потом вот это все! Но оно ж того стоило, разве нет? А, порняк?
— Саликх. Cам я раскхажу. Какхой он теперь порняк? — Зорь качал бесформенным черепом не то с укоризной, не то с жалостью.
***
«…А потом мозги уйдут в отхключку. И это неплохо, довариваться будешь уже в бессознанке. Если, кхонечно, решишь довариться до окхса, а не пулькху в лоб. Это ты сам решай, братихшка. Можешь прямо сейчас пулькху в лоб, мы поможем. Можешь до конца потянуть. Лучше потяни, сколько сможешь. Это не для тебя, для новенькхих. Кто-то же должен расскхазывать новичкам, что за хрень тут проискходит. И старичкхов провожать туда, кхуда попросят. Обычно около полукхгода или чуть дольше вся эта история занимает. Кто-то, как Веркха, так и не решается. Отпускхаем тогда на волю. Дело такое, что кхаждый сам за себя. Вон, братишек Бюьккхеннен мы вчера пристрелили. А Звягинцев Микхайло — верующий, ему нельзя. В сарайчике доваривается. Через неделю-другую оттащим его подальше отсюда в лес. И на Саликха обиды не держи. Ему тяжелее всех. Он обычный кходер, сюда приехал сеть налаживать, вышел ночью поссать без навикхгатора и заблудился. Дальше понятно. — Зорь ходил, вернее, переваливался на ластообразных конечностях из угла в угол и размахивал тупым отростком, растущим из предплечья. Я молча разглядывал истоптанный грязный пластик на полу.
— Сколько их? Нас. Ну, популяция?
— По прикхидкам, тысячи две на весь заповедник. Кхусеницы-то безобидны. Знаешь, кхусениц частенько дикари отстреливают, хоть никто про это и не распространяется. Так что винить окхсов за вот это… — Зорь развел то, что когда-то было руками. — Ну вот такой способ размножения у них. У нас.
— Суки они… Суки! Какие же твари! — Я говорил не про оксов. Зорь это понял сразу.
— Заповедникх в смысле? Акхгенство… Это да. Но ты ж понимаешь, бабло рулит миром. В целом они могли бы нас просто отстрелять всекх до единого. Начать с этого места, например. Так что кхгуманизм им тоже не чужд.
— В жопу такой гуманизм! Где планшет? Я им сейчас устрою гуманизм на всю порносеть. Я сейчас такой хайп подниму! Эту лавочку загасят раз и навсегда. Да я их вые…