— То, что вы предложили, возьму вашу подчинённую! Своего не добьюсь — так хоть развлекусь! А вы ведь наверняка наслышаны, что стаёт с девушками после близости со мной? Не так ли? О-о-о… по лицу вижу, знаете, ещё как! — и он многозначительно ухмыльнулся. Отчего-то мне стало душно до дурноты, а Марина Александровна побледнела.
Подельники Змея ехидно хихикали… сволочи! Я не знаю, что там случается с любовницами и выяснять не хочу! Змей мне по началу, понравился — не буду крыться, но он виртуозно сделал всё, что бы я его возненавидела! С беспомощностью и взглядом, ищущим поддержки посмотрела на Марию Александровну, а она отвернулась, на её лице было выражение омерзения, подобного которому возникает, когда смотришь на копошащийся клубок червей:
— Ну, так как? — Иронично изогнувши бровь, переспросил Змей, а в его глазах мерцал огонь азартного предвкушения.
— Наслаждайся! — после некоторых раздумий ответила она.
Я не могла прочесть на лице директрисы и толики эмоции. Неужели, ей действительно по боку, что этот демон во плоти сотворит со мной? Хотя с какой стати меня жалеть — я всего лишь её подчинённая. Какая разница, что ждет тривиальную библиотекаршу: пусть хоть живьём сожрут, я ж ей никто! Не могу её осуждать. Шумный выдох вырвался из груди. Меня по приказу Змея поволокли к столу. Конечно, могла бы отдать ему книгу и всё бы закончилось. Да только сомневаюсь что такие типы, как Змей, оставляют ненужных свидетелей живыми. Хоть получи он книгу — мне хана, что нет — тоже. Пусть эта змеюка хоть в чем-то познает поражение. Также я не могла сопротивляться какому-то внезапному чувству на уровне инстинкта: защищать Книгу. Это какой-то бред, если вспомнить, что она меня чуть не убила и к тому же Книга не живое существо, не мое дитя или родственник, достойный той жертвы, что меня вынуждают принести. Вот чувствую необходимость сего решения! Наверное, ответ прост — я сошла с ума!
Когда я оказалась возле стола меня отпустили, приспешники Змея чинно отступили, юноша подошёл с противно довольной физиономией. Вот он совсем рядом — я чувствую его дыхание на своей коже, и оно щекочет, как змеиный язычок. Я малодушно опускаю глаза, Змей ласково проводит костяшками пальцев по моей щеке.
— Какая ты нежная, просто чудо. Интересно, а ты везде такая? — шепчет этот нахал.
У меня предательски вспыхивают щёки. Блин, умеет вогнать в краску! А от страха ноги стали ватными и я чуть не рухнула, устояла благодаря остаткам молниеносно угасающей силы не осев на стол, чем бы подыграла этому выродку.
— Да пошёл ты! — выпалила в сердцах я, сдерживая слезы, которые обжигали глаза.
— Пойду, когда закончу с тобой, мышка! — Змей резко повалил меня на стол. Ай! Я кажется, затылком ударилась. Больно-о… И это не последняя боль, которую мне предстоит испытать. Когда всё успело стать так паршиво?! Слёзы все-таки пришли, хотя их никто не звал.
— Не-ет. Не хочу-у… — прошептала я, каким-то чужим голосом. Мотнула головой, отчаянно надеясь, что это плохой сон. Пожалуйста, пусть это будет сон и я очнусь вся в холодном поту у себя в уютной комнате дома, мама зайдет и взволновано спросит в чем дело, успокоит, сварит самый вкусный кофе на свете и напечет оладьей. Потом ужасные детали сна смоют дневные заботы, пока от него не останется и следа в сознании.
— Скажи за это спасибо своей руководительнице! И её упорству. Видишь, мышка, как ценит наша уважаемая Мария Александровна своих работников? — ехидно подметил Змей, взглянувши на директрису, а она отвернулась от неприглядного зрелища. — Эй, вы! Пусть эта упрямица видит всё, что станет с её работницей. Пускай к ней придет осознание степени тяжести вины! Ведь за последствия я ответственности не несу! — и он разорвал мою блузку, да так, что пуговицы посыпались градом на пол. Я ойкнула. Нет, можно пытаться сопротивляться — убегать, но этот вот… догонит и всё ровно словит, не он так его шестёрки. Я всхлипнула. Мне стало тяжко на душе и больно, а ведь это только начало. Совершенно не спасала ситуацию даже необычайная красота Змея, ведь мне она показалась отвратительной, уж не знаю как такое возможно. Всё в этом парне резко отталкивало, более того хотелось растерзать ногтями эту кривую ухмылку, заставить его кричать от боли, пусть и он мучиться, как и я.
— Ари… — внезапно слетело с моих сухих уст так тихо, что я сама не сразу услышала, ещё несколько слезинок покатилось по щеке. Змей их смахнул языком. Как унизительна вся эта стуация!
— У тебя чистая душа. Не смотря на то, как с тобой обошлись: ты не наполняешься ненавистью и злобой, в тебе только беззубый гнев. Чудосия! — радовался чему-то Змей. — Ты особое лакомство! Стоила того что бы прийти сюда. — Он скинул с себя куртку, приступил к расстёгиванию ремня на брюках, не переставая лыбиться мною ненавистной ухмылкой.
— А ты скорый труп!! — Раздалось внезапно откуда-то с вверху.
— Не понял, это кто здесь такой умный, а? — приподнялся Змей и окинул грозным взглядом всех присутствующих. Подчинённые пугливо наперебой утверждали: они тут не при чем.
— Пернатый виват! — громогласно воскликнули сверху и прежде, чем я успела сообразить что-либо, прогремел взрыв: чудищ и Змея не стало в библиотеке, как они все разом испарились. — Стась, милая моя, сердце моё, как ты?! — и что-то маленькое приземлилось мне на оголённую грудь. Ари! Возле Марии Александровны находится Мрака и пытается перегрызть верёвку при этом, смакуя как истинный гурман.
— Ари… — не веря своим глазам, повторилась я. В моей душе ощущалось такое тепло и нежность по отношению к этому малявчику. Я резво поднявшись, прижала его к своему сердцу, то бишь, к груди. — Воробышек… мой любименький… я… я… тебя…
— А-А-А! ЗАДУШИШЬ! — вопило это чудо, трепыхаясь в моих объятиях, их пришлось немного ослабить, но я не в силах расставаться с ним. Мою кожу нежно щекотало пушистое оперение Ари, чувствовалось его сердцебиение, сердечко настолько было мало, насколько сам владелец, нет даже… меньше, а как там уместилось столько храбрости? — Стася… — это прозвучало так нежно, я заглянула в его мордочку, ища глазёнки. О, Бог мой! Сколько в них безграничной преданности! Чем я заслужила такое хорошее отношение? — Стася, я понимаю, сейчас не время, но молю…, - он резко осекся, замялся и помедливши наконец-то решился: — … всего об одном поцелуе… — и почему-то виновато заглянул мне в глаза.
— Не знаю, зачем тебе, но бери… — я преподнесла пернатого спасителя к своему лицу, готовясь целовать. Аж тут облом подкрался незаметно — в лице Марии Александровны.