— Посему вы покинете поместье на ближайшие пару дней.

Я нахмурился. А это еще на кой черт?

— Но зачем нам это делать? Разве не лучше будет, если мы останемся здесь на всякий случай. Прорыв — штука сложная и во время него ты же будешь беззащитным! — возразила Саша, непонимающе уставившись на патриарха рода Ливен.

Я тоже не догонял, в чем причина подобного решения. Обычно, чтобы прорваться в новую ступень, требовалось заранее озаботиться о безопасности периметра. В таком случае большинство родов или кланов предпочитает совершать поездку в родовое поместье, как и поднимать в боевую готовность всех кого только могло.

И даже так в это время все были напряжены. Так почему?

С родовым поместьем всё понятно, как оказалось, оно было подчистую разрушено еще во время гражданской, а территория оказалась отобрана Императорским кланом. В ближайшее время нам нет туда пути.

Но ведь имелось и множество других способов обеспечить свою сохранность. Да даже обратиться напрямую к Алисе, в конце концов!

Что я и высказал отцу.

— Это мое решение. И вам на него никак не повлиять. Такова моя воля, как вашего патриарха. Я понимаю беспокойство, что вы испытываете, но, поймите, так будет действительно проще... для всех.

Под конец его глаза опустились к полу в глубокой задумчивости, чего мы понять совершенно не могли, как и принять.

Мы попробовали вновь воспротивиться, но еще до того, как слова покинули наши уста, на плечи навалилась такая тяжесть, что изо рта донесся только мучительный хрип.

Глаза отца были полны какой-то мрачной решимости и непреклонности, которой ни я, ни Александра, не видели по сей день.

Так вот он какой... Настоящий отец и патриарх Ливен.

Кабинет дрожал от давления, картины на стенах попадали, деревянный стол изнывающе треснул, кожа на диванах прохрустела в отчаянии, едва не разрываясь на лоскуты.

— ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ? — он не повышал голос. Он не кричал. Даже наоборот. Сергей Ливен чуть ли не шептал нам двоим, но тяжесть этого звука была столь высока, что создавалось настойчивое ощущение, что твои барабанные перепонки дрожат в первобытном ужасе.

— Да, отец, — синхронно произнесли мы, и тут же тяжесть спала.

Я сумел вздохнуть полной грудью, спина напрочь промокла, в коленях ощущалась невиданная доселе слабость.

Значит, вот она — мощь 8-ой звезды...

Необъятная, бескрайняя, подобно ночному небосводу, но столь же непостижимая.

— Саша, оставь нас наедине на пару минут.