Повезло и в этот раз, уламывать долго никого не пришлось, кучер согласился сразу, ему лишние франки не помеха, а девушка с парнем немного посовещались, для приличия видно, и не против взять попутчика, места в экипаже всем хватит. Вроде все удачно, разве только ушло у его последнее серебро на оплату проезда, теперь придется разменивать золото и не "засветиться" бы сильно при этом процессе, слишком уж крупные монеты у него.
– Я через заставу не повезу, в объезд поедем, – сразу же предупредил бывший мясник, а ныне кучер, Жавер не стал встревать и расспрашивать зачем и почему, ему хоть как, лишь быстрее уехать. Так даже лучше, больше шансов разминуться по дороге с Фигнером и его подручным.
Полчаса пути, лошади неутомимо идут легкой рысью, мелькают верстовые полосатые столбы, до Парижа осталось всего ничего. Девица рядом с комиссаром невольно прижимается к нему плечиком на поворотах, корсаж у нее немного сполз вниз, левая грудь слегка обнажилась в вырезе платья и временами виден даже коричнево-розовый сосок, самый краешек. В голову невольно лезут самые неподходящие в такой момент мысли, а она ведь очень даже ничего, свеженькая такая миловидная блондинка, вот бы ее… Теперь Жавер может себе позволить и женщину завести, хватит жить монахом. Может не в Швейцарию податься к сыру и коровам поближе, а за океан в Луизиану сразу махнуть? Купить поместье и негров, гарем из мулаток молодых завести… а почему бы и нет? Он теперь богат, а на "благородство" в Америке обычно не смотрят, там все решают деньги и только деньги.
Непредвиденная задержка, мадемуазель гризетка вдруг захотела выйти "на минуточку", потребность у нее возникла.
– По кустам не набегалась? – грубо шутит кучер, но девчонка не обижается, лишь одаряет его и остальных спутников милой улыбкой, приходится остановиться.
Пришла пора Жаверу немного поухаживать за "дамой", он помогает ей выйти из "кареты", галантный кавалер из бывшего полицейского никакой, но что уж тут поделаешь, раз студент задремал и о подружке не заботиться совсем. "Минуточка" затягивается на добрых четверть часа, потерявший терпение комиссар даже собирался окликнуть нерасторопную девку, куда она там провалилась, но не успел. Вот уже прелестное создание спешит к экипажу и на ходу платье кокетливо оправляет, как будто за кустами времени у нее не было на прихорашивания. Жавер подался немного вперед, рассчитывая подсадить юную "мамзельку" в фиакр, а заодно задницу у нее как бы невзначай пощупать и оценить, если получиться… секунда и ситуация резко меняется, как по волшебству и отнюдь не к лучшему.
Не даром он рыскал столько лет по парижским улицам и трущобам, изучая повадки местных "зверюшек", его не проведешь. Вовремя комиссар успел заметить, как девушка жестом вроде как волосы поправить пытается, а на самом деле условный знак сообщнику подает, и правая рука у нее за спиной скрыта. Такой прием, взятый из арсенала уличной шпаны, ему хорошо знаком, он прекрасно знает, что последует дальше и принимает меры. Резкий рывок влево и уход в сторону, горсть песка пополам с солью и перцем летит мимо Жавера и прямо в лицо "студенту" за его спиной, ременная удавка-гаррота, предназначенная для укрощения "лоха", пропадает даром. Не глядя, в сам момент разворота в сторону экипажа комиссар наносит удар ногой девушке, по ощущениям – вроде попал удачно, что-то там у нее хрустнуло под подошвой ботинка. Корсаж или косточка какая пострадали, смотреть некогда, разберемся позднее. Дубинка, верное и испытанное во многих переделках оружие, сама выскакивает в руку из потайного кармана сюртука, короткий выпад и ослепленный сообщницей "студент" получает тычок в солнечное сплетение, затем контрольный в голову удар. Вторично "круго-о-ом", пытающуюся встать на ноги и запутавшуюся в длинной юбку девку концом дубинки по темечку приголубить, пусть полежит и отдохнет немного, пора "принимать достойно" кучера, тот уже слез с козел. Мужик движется навстречу, делая изо всех сил "страшную рожу" и размахивает ножом, пытаясь запугать противника, боится, трусит… но идет вперед.
– Крак-к-к, – твердое полированное дубовое дерево встречается со сталью.
Жавер отбил дубинкой неловкий выпад противника, "мясник" целился ножом ему в живот, и угадать его намерения было легко. Финт, обманное движение, конец дубовой палки со свитом проноситься возле самого лица здоровяка, тот вынужден перейти от нападения к обороне и пытается прикрыться руками. Молниеносное движение заканчивается ударом в голову, но не сверху, где его уже ждут, а сбоку. Пораженный, словно выстрелом в упор, враг валиться как подкошенный на прошлогоднюю пожухлую траву.
Мастерство не пропьешь, талант в землю не зароешь, а комиссар по праву считал себя "ассом дубинки", одаренным художником, гением этой разновидности ручного оружия. Разве только предпоследняя стычка с русскими вышла неудачно и возникли сомнения в собственных силах, когда он не смог сходу завалить противника и в результате его самого чуть не прибили. Там коса нашла на камень, Жавер нарвался на людей подготовленных, знакомых с приемами рукопашного боя без оружия, поэтому и не получилось ничего. Для Парижа такие бойцы – большая редкость, здесь у них нож культивируется, бокс в почете по ту сторону Ла-Манша, а "родной" французский сават "прописан" в Марселе и других портовых городах среди моряков, да и то один из них на тысячу что-то может реально.
В этот раз он вышел победителем, однако радоваться рано… В полотне на мольберте скоротечной стычки не хватает одного завершающего мазка, или последнего кирпичика в законченном вроде бы строении, не складывается логичная и непротиворечивая "картинка". Если эти трое обычные, начинающие грабители а не профессионалы, то почему не напали прямо там у реки, духу что ли не хватило? Такое впечатление, встреча у них не случайная – была хорошо организованная засада, и на Жавера целенаправленно охотились, только кто стоял за спинами "любителей"… вопрос пока остается без ответа. Комиссар вернулся к фиакру, девицу он обязательно прихватит с собой и расспросит на досуге "пленницу". Жавер спешно поднял с земли закинул девку словно мешок с картошкой внутрь экипажа. Он уже намеревался устроиться на сидении кучера, как боковым зрением уловил со стороны придорожных кустов какое-то постороннее движение. На новую угрозу отреагировал быстро, но "четвертый", которого не доставало для общей картины происшествия, оказался еще быстрее… Комиссар на этот раз не успел, опоздал на какую-то долю секунды, не смог подставить дубинку. Ловкий удар сзади по затылку отправил его во временное небытие, очнется Жавер позднее и в совершенно незнакомом месте.
Голоса… двое, нет скорее – трое что-то впереди обсуждают, выделяется один и женский, кажется, уже знакомый. Он с трудом разомкнул опухшие веки и осторожно открыл глаза, стараясь не привлекать к себе внимания "полупочтенной публики". Помещение без окон, размером с гостиную в дешевом доходном доме, в дальнем углу видны обломки гнутых досок и одинокий ржавый гвоздь, специфический кислый "дух" в несвежем воздухе, когда-то раньше был винный погребок. В центре комнаты большой и крепкий дубовый стол, на него водружен дорожный чемодан, рядом большой бронзовый подсвечник с четырьмя рожками и пара дешевых пистолетов кустарной работы, "свиные ножки" на жаргоне трущоб. Возле внушительного кожаного "золотого тельца" как попы у алтаря собралась троица… те самые, а кого ты Жавер еще ожидал увидеть?
Попытка пошевелится – какое там, не выйдет, не мечтай. Зафиксировали надежно, он прочно привязан к стулу и едва дышит, грудь туго давит прочная пеньковая веревка. Ноги заботливо притянуты ремнями к ножкам стула, если и удастся каким-то чудом высвободить из пут руки, то все равно справиться с "ними" не выйдет. На помощь не позовешь, во рту кляп, и вдобавок нижняя челюсть перевязана шейным платком, узел где-то сзади на основании шеи.
Девка, как помойная крыса в мусорном ящике, роется в сундуке с деньгами, теперь она не кажется ему привлекательной, как при первой встрече. Под глазами у нее черные круги, следствие недавнего сильного удара по голове, да и в целом "мадам" еще та, строго на любителя продажной любви. Вероятно работает девушка в паре со "студентом", как конкретно… вариантов много, и на преступную стезю вступили они совсем недавно, а "кучер" взят со стороны для силовой поддержки. Почему раньше опытный полицейский ничего не заметил, не почуял явного подвоха, не распознал фальши? Сработал стереотип, в последние годы службы он специализировался исключительно на серьезных преступниках. Профессионалы криминального мира женщин на дело никогда не берут, а что на Жавера вдруг выйдут "любители" уровня опустившихся до грабежа парижских обывателей, он не мог допустить даже в мыслях.
– Смотри, ассигнации… бумажки не наши, они что-то хоть стоят? – девица извлекла очередную находку из кожаного нутра чемодана, в ее руках пачка банкнот.
– А то… на одну такую "бумагу" можно тебя снять на ночь, на пять купить кровную английскую кобылу, а за десять и сама британская королева у меня отсосет. – смеется ее любовник, шутки под стать шутникам.
– Глянь Рене, а наш "легавый" очухался! – юнец заметил, что Жавер пришел в себя и наблюдает за ними.
Двое остались возле стола, а "кучер" медленным шагом двинулся туда, где находится стул со связанным комиссаром, он пострадал в короткой потасовке больше всех, голова его перевязана окровавленной тряпкой, пол-лица и глаз скрыты гигантским синяком и его намерения ничего хорошего комиссару не сулят.
– На… получай фараон проклятый! – за словами следует удар, неумелый, но необычайно сильный, и если бы кляп не сыграл роль боксерской капы, то с передними зубами Жавер бы простился навсегда.
Второй удар, на этот раз – справа в ухо, бывший мясник размахивается с наслаждением, потягивает мышцы, испытывая физическое удовольствие от расправы, почти как от любовного акта с женщиной. Стул со скрипом и треском валиться набок, а с ним и комиссар, голова его больно бьется о старые, пропитанные нечистотами доски пола.