Его тогда забраковали полностью, да он и сам не особо стремился снова одеть погоны, хватило и срочной за глаза. Едва Сашку уговорили-уломали "попытать счастья" в МВД тренер и его старый комитетчик-приятель. Лечиться теперь, глотать какие-то сомнительные препараты, этого еще не хватало? Да пошли они, эскулапы на… со всеми своими хитро-мудрыми латинскими терминами и заморочками, Сашка себя прекрасно знает, он не псих… чего теперь вспоминать, было давно и неправда, как говорил один знакомый прапорщик.
Местные жильцы оказались на высоте, едва все закончилось, как сразу же прислуга притащила наверх и кувшины с водой и чистые тряпки и даже крепкая водка виноградная появилась и кое-какая закуска. Зря Александр на них грешил, что не вмешались или не послали за помощью, он забыл – день будний, все мужчины на работе или на службе и в квартирах остались только женщины и дети. Люди среднего достатка обычно и в услужении держат в основном баб и подростков, их труд обходиться нанимателю дешевле. За полицией гонцов отправили сразу же, да только шли стражи порядка от ближайшего участка своим ходом, пешком. Машины с мигалками пока еще не появились на парижских улицах, есть экипажи… для начальников разных, остальные служители правопорядка как и пехота на своих двух передвигаются. Вторая причина задержки – полицейские сразу не смогли собрать достаточные силы и ждали национальную гвардию, а идти на массовую драку вдвоем или втроем… Герои у них свои есть, а вот дураков нет, вывелись или вымерли давно. Законопослушность на нижнем уровне в Европе века 19-го ничуть не выше, чем в России-матушке, и там и там стремиться к нулю. И если "православные" дорвавшиеся до мордобоя вежливо пошлют некстати заявившегося будочника на три буквы, то экзальтированные и пылкие французы могут своего "фараона" покалечить ненароком, чтоб не лез куда не следует.
Заявилась вскоре и та молодая особа, из-за которой сыр-бор и разгорелся, и сразу же кинулась к "своему" кавалеру. Александр наконец-то узнал, как правильно парня зовут… Пьер-Поль, двойное имя оказывается. Совсем как у того художника, что рисует для Бони портреты и позже полезет в политику, да как там у него… "Анархия – мать порядка"? Хотел было Фигнер того самого П-П Прудона использовать, был ранее и такой вариант выйти к намеченной цели через "людей искусства", да почти сразу же и отказались от подобной затеи.
Девица, закончив со своим Полем-Пьером, и убедившись в его здравии и дееспособности, решила и главному "герою" уделить небольшую долю внимания.
Пришлось Александру выслушивать добрых полчаса извинений, оправданий и прочей чуши. Все он ждал, рано или поздно эта вертихвостка, как ее – Франсуаза предложит заслуженное вознаграждение, или хотя бы намекнет. Он уже заранее собрался сделать благородный жест и отказаться, девчонка не в его вкусе, не до женщин ему в последнее время и презервативы закончились, а бежать за ними к тайнику лень.
– И это все? – чуть было он у девицы не спросил, когда та закончила наконец. Облом-с вышел полный и жестокий, ничего не предложили и даже не поцеловали на прощанье.
Ладно, можно утешить самолюбие, тем фактом, что не очень и хотелось. Пока мадемуазель увлеченно трепалась, удалось разглядеть во всех подробностях эту "прекрасную даму" и-за которой час назад почти два десятка человек сильно избили, минимум пятерых еще и серьезно покалечили, и не исключено – кое-кто отбыл прямым ходом на небеса. Когда солдаты национальной гвардии грузили в фургон "офицерика", того самого в мундире без погон, у Александра нехорошие сомнения появились, выглядел пострадавший почти как труп. Есть вероятность, что перестарался Сашка и ударил сильнее чем следует, или просто не рассчитал сил, ранее кастет применять не доводилось. Идиотизм еще тот, и все из-за прекрасного создания, про каких в России говорят – "ни рожи, ни кожи", только и привлекательного в ней, что блондинка и почти метрову косу отрастила на зависть любой русской деревенской девке. Девушка ухитрилась дожить в Париже до 17 лет, и ни кому до сих пор не понадобилась? Если не врет, то ее надо в Лувр на постамент, рядом с безрукой Венерой поместить, станет местной достопримечательностью.
А если задуматься… ладно, война побоку и "свалку" на штыках мы опускаем, что там еще в коллекции есть? За "так" драться уже приходилось неоднократно, в провинции зимой самое популярное развлечение раз в неделю по воскресеньям. Сашка всегда старался не столько сам бить, сколько уклонятся, чем порой вызывал искренне негодование очередного "противника" из числа мещан и купчиков – "ишь хитрый… почто ударить не дашь?".
В СА довелось поучаствовать однажды и вовсе в идиотском месиве, бились советские воины из-за окурка. Александр ни разу не зачинщиком там выступал, напротив – как сержант он полез разнимать дерущихся. На фоне всех подобных "развлечений" последнее происшествие и некоторый благородно-романтический оттенок даже имеет. Ему все равно, от драки он ни малейшего "кайфа" как Самойлович не получает, темпераментом не вышел. Фигнер тот да… когда местные под его кулаки долго не попадают, то приходиться напарнику выступать в роли спарринг-партнера, или боксерской груши, как уж повезет.
Белокурая сорока-"мамзель" торопливо откланялась и убежала опять к своему ненаглядному Полю в уголок, ее место рядом с Сашкой немедленно занял Фигнер и тут же оправдываться пришлось перед отцом-командиром за содеянное.
– Какого хрена? – сразу же последовал четкий вопрос.
Александр вздохнул, и принялся излагать как было дело, чуть ли не поминутно, разве, что сам процесс драки описывать подробно не стал. Не виноват, так вышло… даже не вмешайся он тогда, все равно бы закончилось таким побоищем. Он лишь немного опередил остальных кровельщиков на пару минут.
– Ладно, хватит каяться, не на исповеди чай… твое счастье, что нарвались вы на сутенеров. У них тут рядом в кофейне не то клуб, не то притон, не то биржа… Полиция не вмешивается, видать прикормлена давно.
Так вот все неожиданно и прояснилось, со слов Фигнера стало понятно, почему нападавшие столь необычно были вооружены. Против трех-четырех бойцов с ножами Александр не продержался бы и пяти минут. Оказывается эта специфическая каста преступного мира колющего и режущего оружия с собой не носит. С одной стороны их к этому принуждает полиция, с другой – следят за ними парижские бандиты.
– Чтоб девок своих не резали! – коротко пояснил Самойлович причину странного ограничения.
Данный "бизнес" в столице Франции возник недавно и пока еще господа сутенеры пребывают на правах изгоев или париев преступной среды. Отчасти объясняется тем фактом, что в корпорацию "котов" люди приходят не с низов, а опускаются из других, более респектабельных слоев населения. Кого там только у них не встретишь, есть и актеры "погорелого театра", проворовавшиеся чиновники, "вечные" студенты и так далее вплоть до изгнанных с позором со службы офицеров. Когда Александр услышал, про последнюю категорию у него сразу же возник законный вопрос – что же такое надо сотворить, чтоб из рядов Великой Армии "их благородие" выпнули? По всему видно, люди достойные собрались… Кто первый и когда догадался закабалить с дюжину "жриц любви" и жить за их счет история умалчивает, но явление относительно новое даже для "столицы мира". Фигнер на правах знатока утверждает, что еще несколько лет назад в Париже ничего подобного не было.
– Бог миловал, ежели бы не генеральша со второго этажа, забрали бы всех скопом в префектуру… Придется все же нам достать из тайника стволы, работяги теперь нас не заложат – своими стали, да и времени немного осталось. – полушепотом подвел итоги "веселого дня" напарник Александра, хоть и никто и не мог их подслушать, не до них сегодня на чердаке.
– Что теперь делать?
– Вперед на крышу и работать! Надо быстрее закончить с этим домом. – и Фигнер погнал тычками своего непутевого соратника наверх.
Сделали они до вечер самую малость, уложили и закрепили один лист и пропаяли стыки еще на трех. Вкалывать им пришлось лишь вдвоем, остальные друзья-соратники по бригаде так и не приступили к работе, им на реабилитацию потребовалось от одного до трех дней в зависимости от тяжести полученных травм. Не было на месте до самого позднего вечера и старшего – папаша Мора, хоть и в общей драке не участвовал, однако доказывать, что "не верблюд" довелось в префектуре именно ему.