- Он держит трактир "Кабанья голова" в Хогсмиде. Это посёлок неподалёку от Хогвартса, - сообщил я.

- Значит, братья до сих пор не теряют друг друга из вида... а ведь, помнится, у них и до драки доходило, - взгляд Гриндевальда стал отрешённо-вспоминающим. - С Альбусом мы сдружились особенно, у нас было много общего. Он был на год старше меня, только что из Хогвартса. Талантливый, честолюбивый, он, как и я, был убеждён, что ему предназначена великая судьба. Да и выглядел он получше многих - высокий, крепкий парень, глаза ярко-голубые, волосы тёмно-рыжие. Он упорно называл их каштановыми, хотя мы оба знали, что такой розовый оттенок кожи, как у него, бывает только у рыжих. Альбус был полукровкой и потому слабоват по магии, но я подкинул ему полезный совет, который сделал и его сильнее, и его сумасшедшую сестричку безопаснее. Эта сестричка была его обузой - он хотел поездить по миру, но вместо этого был вынужден оставаться дома и присматривать за ней. Их семья была не настолько богата, чтобы позволить себе сиделку.

- Мне говорили, что с его сестрой что-то случилось из-за маглов, - подхватил я беседу, потому что Гриндевальд глубоко задумался.

- Да, - рассеянно подтвердил он. - Арина... или нет, Ариана... она родилась слабоумной, а после нападения магловских мальчишек у неё начались приступы неуправляемой ярости, во время одного из которых она случайно убила мать. Альбус тогда ненавидел маглов, потому что это из-за них пострадала его сестра, а отец сел в Азкабан, где впоследствии и скончался. Поэтому когда я рассказал ему о Дарах Смерти, он сразу сообразил, что их можно использовать для того, что мы тогда считали общим благом. Для управления маглами в этом мире. Он вызвался помочь мне найти эти Дары и даже предпринял кое-какие шаги по сближению с Поттерами, но тут случилось непредвиденное событие, которое надолго рассорило нас и приостановило наши планы. Его брат, Аберфорт... он был далеко не так умён и талантлив, как блестящий Альбус, но что-то такое в нём было... Я не ожидал, что Альбус воспримет всё это всерьёз, но ссора была грандиозной...

Похоже, Гриндевальд настолько погрузился в это воспоминание, что перестал отдавать себе отчёт, что, кому и зачем он рассказывает.

- Альбус до сих пор обвиняет меня в гибели своей чокнутой сестры, хотя я всего-навсего увернулся от его проклятия, а она как раз выбежала из своей комнаты. И даже если бы я знал, что она сзади, я всё равно увернулся бы, потому что это было проклятие Альбуса, оно было смертельным и летело оно в меня. Я и теперь не считаю, что должен был отдуваться за его фамильную припадочность только из-за того, что душевно общался с его братом в коридоре, - в голосе Гриндевальда прозвучало застарелое раздражение. - Я не его собственность, в конце концов, и носить ради него пояс верности никогда не подписывался.

Гриндевальд очнулся от раздумий. До него дошло, где он находится и перед кем он это рассказывает, но на его лице не отразилось и тени неловкости. О нём такое писали в годы второй мировой и особенно после неё, что он давным-давно разучился стыдиться. Он посмотрел на Малфоя, откинувшегося в кресле с полуприкрытыми глазами и культурно делавшего вид, что ничего такого не говорилось, затем на меня, слушавшего внимательно, и продолжил:

- Альбус, ко всем прочим его достоинствам, уже тогда был большим хитрецом и любил и лапки не замочить, и рыбку съесть. Но чего он не умел никогда, так это отвечать за свои грешки, когда его поймали на горяченьком. Он становился непредсказуемым, как лиса в капкане, поэтому я предпочёл убраться от него подальше. Аберфорта он не тронул бы, семьёй он всегда дорожил, а я оказывался свидетелем, от которого он мог захотеть избавиться. Той же ночью я покинул Годрикову лощину, а на следующий день вернулся на континент. Там я помимо прочего продолжил поиски бузинной палочки, но снова безуспешно. Кроме того, меня впечатлила идея приструнить маглов, потому что статус секретности в то время существовал чуть более ста лет и многие к нему еще не привыкли. Без Альбуса я не знал, как приступиться к этому, мне всегда недоставало хитрости, и поэтому я стал искать их слабые места. Сначала я ловил их и допрашивал - это было начало века, мистер Поттер, тогда маглы еще не пересчитывали себя и не ценили - но они даже не понимали, о чём я спрашиваю. В конце концов я додумался изучать их посредством их прессы, там они писали про себя много такого, что давало ключи к их пониманию. Пришлось мне стать заправским магловедом, пока я наконец не выяснил, как к ним подступиться. Мистер Поттер, маглы всегда воюют.

- Это было для вас открытием? - не удержался я от вопроса.

- Представьте себе, да. Это сейчас они сидят на своих ядерных бомбах и, простите за выражение, пёрднуть боятся, а до этого они воевали много и со вкусом. Мне трудно было это понять, так как мы, волшебники, второе тысячелетие сидим на таких бомбах и поэтому у нас не бывает глобальных конфликтов. Так, междусобойчики, и больше ничего. Я не был знатоком истории маглов и потому считал, что их войны - тоже не более чем межродовые конфликты, в которых кровно заинтересован каждый участник. Но у них в последние столетия, оказывается, было принято гибнуть непонятно за что, которое их пресса выдавала за общие интересы нации. Мне стало очевидно, что если способствовать раздуванию конфликтов, то конфликтующие стороны начнут стремительно убывать, а их остатки ухватятся за кого угодно, если пообещать им помощь в их любимом развлечении. Что с этим знанием делать, я пока не представлял, но тут на моём горизонте замаячил Альбус...

- В послевоенной прессе, будучи уже вашим победителем, он утверждал, что раскусил вас еще в юности, но никогда не оставлял надежды изменить вас к лучшему, - вспомнил я. - Как он объяснял тогда журналистам, даже самому дурному человеку всегда нужно давать ещё один шанс на исправление.

- О, вы и это читали! - Гриндевальд развеселился так, словно ему рассказали хороший анекдот. - Молодой человек, в этом весь Альбус. Если его заставали в сомнительной компании, то вовсе не потому, что он был слишком плох, а только потому, что он был слишком хорош и благороден. К сожалению, я не настолько лжив, чтобы утверждать, что я раскусил его еще в юности. Когда я раскусил его, стало уже слишком поздно. А тогда, лет через двенадцать после нашей ссоры, у Альбуса появились дела в Европе и он явился ко мне. Не буду рассказывать, что он говорил мне, это слишком личное, но в итоге мы помирились. Я нанял Альбусу репетитора по немецкому языку, помог устроиться ассистентом в Академию и обеспечил драконьей кровью для алхимических изысканий - недешёвый, я вам скажу, ингредиент - а он посоветовал мне, как правильно вмешиваться в магловские конфликты. Всё и впрямь оказалось просто - парочка Империусов в высших магловских кругах, с десяток заклятий паранойи, а дальше сиди и любуйся результатами. Короче, первую мировую войну мы с ним совместными усилиями спровоцировали.

- Так вы с ним и первую мировую развязали? - это Малфою изменила выдержка. Гриндевальд снисходительно посмотрел на него.

- Она всё равно развязалась бы сама по себе, мы только ускорили её начало. Мы и вторую мировую, можно сказать, не развязывали - магловская Европа тогда была как гнойный чирей, достаточно было булавочного укола, чтобы всё прорвалось. Но вернёмся к первой мировой - несколько лет всё было замечательно, а затем маглы всё-таки выдохлись и замирились. Нужно сказать, что тогда мы были разочарованы результатами. Я закопался в магловские источники информации, чтобы нарыть там что-нибудь полезное для наших замыслов, а Альбус как раз закончил свои опыты с драконьей кровью и готовил материал к публикации. Чтобы его статью заметили, нужен был отзыв авторитетного лица, и он начал переговоры с Фламелем. Но тут опять... не знаю, что это нашло на Альбуса, ведь обещал же он не претендовать на мою свободу и несколько лет держал своё слово... в общем, я фактически ни за что получил безобразную сцену ревности, после которой он хлопнул дверью и покинул Германию. Как мне стало известно, вскоре после возвращения в Англию он устроился преподавателем в Хогвартс. Не помню уже, на какую специальность...

- Трансфигурация, - подсказал я.

- Да, верно. Выдавать одно за другое - это как раз для его хитрой душонки. Оставшись без советов Альбуса, я временно отложил эксперименты на магловском обществе и сосредоточился на изучении маглов. Было много интересного, я увлёкся и не заметил, как пролетели годы. Попутно я продолжал искать бузинную палочку, и наконец до меня дошёл слух, что она у Грегоровича, болгарского мастера палочек. Мне было известно и то, какими методами палочка меняет хозяев, и то, что Грегорович был редкостной старой сволочью, поэтому я не стал с ним стесняться. Я застал его врасплох и отобрал палочку. Старикан в отместку раззвонил обо мне на всех углах, и очень скоро только самые ленивые в Европе не узнали, кто завладел этим артефактом. Это было осенью тридцать седьмого года, а летом тридцать восьмого ко мне опять явился Альбус - из-за своей работы он мог выезжать на континент только в летнее время. Я снова поверил всем этим его "я ошибся, я так ошибся, ты простишь меня, Гел?" - знал, что не надо бы, а всё равно поверил. Альбус умеет быть убедительным, когда захочет. Оказалось, в его руки попал мальчишка из рода Гонтов, год назад поступивший в Хогвартс. К сожалению, это был отщепенец-полукровка, потерявший связь с семьёй. Альбус надеялся приручить мальчишку и с его помощью добыть-таки кольцо воскрешения. Поттеров он всё это время обхаживал, но безуспешно - такую искушённую в интригах великосветскую шишку, как Чарльз Поттер, на чём попало не проведёшь.

- Это вы про моего деда?

- Его самого. Альбусу он оказался не по зубам, хотя тот не терял надежды. В это время в Европе назрела вторая мировая, и мы приняли в ней посильное участие. Осенью Альбус вернулся в свою школу, а я продолжил наше дело, привлекши в помощь кое-кого из немецких магов. К этому времени я сам научился разбираться, как и на каких маглов нужно воздействовать. Мы с Альбусом рассчитывали на лавры, но магловская война оказалась такой разрушительной и в ход пошли такие средства массового поражения, что это напугало европейских магов. Кроме того, среди магов развелось слишком много люмпенов, за неимением другой работы осевших в европейских министерствах. Это безусловная ошибка знати, которую та до сих пор полностью не осознала. Вдобавок в сорок втором в войну вмешались русские маги, которым не понравилось, что Китеж пришлось перенести на Байкал. Когда начались бомбёжки Берлина и наше министерство переправили в Мюнхен, мои помощники выдали меня и назначили в главные виновники всеобщего страха и паники, а белопушистый Альбус остался в стороне. Я не пытался свалить часть вины на него, потому что принятие решений лежало всё-таки на мне. Да и бесполезно было - чтобы Альбус, да не выкрутился... Хотел бы я говорить о нём меньше, но без этого никак, - добавил он извиняющимся тоном. - Всё-таки он сильно повлиял на мои тогдашние действия, не хочу умалять его заслуги. Да-да, именно заслуги - его советы были ценными, несмотря на то, что затея в целом провалилась. Наш провал был обусловлен другими причинами.

- Вы можете назвать эти причины? - попросил я.

- Основная причина - мы спохватились слишком поздно. Если мы не хотели огребать проблемы от маглов, с ними следовало разобраться еще пару веков назад, вместо принятия статуса секретности. Маглы насчёт этого практичнее, они никогда не церемонятся с теми, кто мешает им жить. И вторая, не менее важная - маглы в двадцатом веке слишком быстро развились технически. Сами они называют это научно-технической революцией. Теперь их войны стали опасны для планеты и избавляться от них через войны уже нельзя.