Она на минуту замолчала, затем признала:
— Вероятно, вы правы.
Встав, Алиса потянулась, взяла книгу и засунула ее между стопками других книг на одну из полок. Затем обернулась к Клэйтону, стараясь подавить зевок:
— Я надеюсь, вы не подумаете, что я избегаю вас, если я удалюсь под тем предлогом, что уже — ночь?
Клэйтон также поднялся, положил свою книгу на кресло и взял в руки поднос с пустыми тарелками.
— Я даже присоединюсь к вам, — и тут же пожалел о том, что сказал эту фразу, представив себе Алису в постели: слишком соблазнительной была фантазия и слишком активными — гормоны.
Алиса поставила перед камином экран. Огонь почти угас, лишь одно полено тлело. Когда она заговорила, ее голос слегка дрожал.
— Какую книгу вы читали?
Он не решился сказать, что вытащил книгу наугад.
— Одну из наиболее интересных, что довелось мне прочесть. Захватывающее чтение.
Впрочем, в данный момент это казалось правдой: любая книга, что он замечал в этом доме, оказывалась захватывающе интересной.
Алиса нагнулась и подняла книгу. Громко расхохотавшись, она затрясла головой:
— Теперь я думаю, у нас куда меньше общего, чем вы представляете, доктор Уильямс.
— Просто Клэйтон.
Он перехватил поднос одной рукой и взглянул на обложку книги. На ней было написано: “Репродуктивная система подковообразного краба”.
Алиса продолжала давиться смехом, однако пожелала ему спокойной ночи — и оставила его в растерянности посреди комнаты с книгой в руках.
Подавив зевок, Алиса поспешила вниз в кухню. Накануне вечером она долго не могла заснуть, а когда сон, наконец, пришел, ей вновь явился Клэйтон — так было каждую ночь, начиная с его появления в доме. То были беспокойные, соблазнительно-грешные эротические сны, исполненные жаркого шепота и упоительного секса.
Но столь же соблазнительный аромат блинов и кофе, струящийся вверх по лестнице, заставил ее позабыть о снах. Безо всякого календаря можно было сказать, что сегодня суббота: Мод, сколько она ее помнила, каждое субботнее утро пекла блины.
Алиса вошла в кухню — и замерла при виде сцены, открывшейся ее взору.
Герберт укладывал горкой блины, что снимала Мод с плиты, и это была именно та экспозиция, которую она наблюдала в кухне по субботним утрам последние пятнадцать лет. Однако сегодня сцену украшал еще один персонаж: на кухонном полу под мойкой был распростерт человек. Лица его не было видно, а голова ушла под мойку. Прекрасное мускулистое тело было облачено в хлопчатобумажные джинсы и пляжную рубашку. Он что-то завинчивал с металлическим звуком и бормотал себе под нос. Взгляд Алисы пробежал по джинсам, облегающим мускулистые бедра, и застыл на наиболее интимной части тела мужчины: она видела это три дня назад. Во рту у нее пересохло: