— Я умираю, да?

— Да, — подтвердил Клим, не сумев сдержать дрожь в голосе. — Но ты можешь вернуться, если захочешь.

— Я не уверена, что у меня есть такое право.

Клим нахмурился.

— Что за чушь?

— Макс сказал, что я могу не возвращаться, ничего не измениться…

— Это не ему решать.

— Но он прав. Я так виновата перед ним.

— Так исправь это! — взорвался Клим, и Женя вздрогнула, но он не стал извиняться и понижать голос, хотя в тишине пустынной набережной тот и звучал пугающе. — Вернись и исправь! Еще все можно поправить, но только в том случае, если ты проснешься!

— Как?

— Вот проснешься, и мы обязательно придумаем, как! Сядем все вместе на кухне и решим. Раз уж Макс полагает, что он такой умный, что может судить о взрослых делах, пусть и внесет предложения первым.

— Я уже попыталась однажды и не смогла…

— Знаешь что, Женя? Ты просто трусиха!

— Клим… — она подняла на него лицо. — Не надо так…

— А я буду так! Потому что это — правда! Я предлагал тебе быть семьей. Ты отказалась. Я предлагал тебе ездить с нами. Все то же. Ты просто боишься брать на себя ответственность за отношения с людьми. Потому что они длительны, потому что надо подстраиваться, потому что кто-то может посягнуть на твою свободу, потому что с кем-то что-то может случиться! Но отношения — это всегда риск. Обязательства. Ответственность! Не бывает иначе, Жень! А ты всю жизнь бежишь от этого. И я, судя по всему, тоже...

— Не надо так…

— Почему? Потому что это правда?

Женя отстранилась, спрятала лицо в колени и обхватила их руками.

— Ты не понимаешь... Если бы отец не забрал меня тогда... У меня был бы только один путь... И я себе пообещала... И нельзя получить все и сразу...

Клим подметил, как сереет туман вокруг. Словно легкие кучевые облака задумали переродиться в тучи.