— Прекрасная мысль, Ваше Величество.

— Сомневаешься?! — каменные пальцы ухватили меня за плечо.

Сомневаюсь ли я? Я всегда сомневаюсь. Такой уж я унылый человек. Мнительный. Но в некоторых вещах я все же абсолютно уверен. Например, в том, что незачем огорчать короля.

— Мой король, мы заставим отстроить все, что вы прикажете, — заверил я.

— Ты слабак, Либен, — едва слышно, с каким-то странным сожалением пробормотал король. — Берег будет моим. Я вырежу людишек до последнего человека, но верну украденное. У нас есть трусливый колдун, у нас есть хитроумный клещ, который способен высосать жизнь даже из камня. Главное, правильно бить одного и вовремя останавливать другого.

С этим я был согласен. На колдуна наплевать, но Закройщика держать на короткой цепи необходимо. Я бы отрезал ему голову ещё вчера.

Отлично помню, как я увидел Закройщика в первый раз. Мы тогда взяли почтовый снеккар. Экипаж держался до последнего, и к тому времени, когда мы нашли за грудой мешков с письмами скованного человечка, рассказать, кто таков этот пленник, было некому. Пухлый, бледный, похожий на облезлую обезьяну. Железо стёрло его запястья и щиколотки до розового мяса — к кандалам человечек еще не привык. Не знаю, почему король решил с ним заговорить. Естественнее было отправить за борт: ни цепи, ни это рыхлое создание нам не могло пригодиться. Припасы, серебро и колдуны были нашей целью. Человечек заговорил — громко, горячо и очень неразборчиво. Кто-то пнул его в живот. Узник скорчился, начал выть разборчивее, хотя всё так же плевался слюной. Странный лепет, странные смешные непонятные слова.

Ненавижу Пришлых. Никогда не встречал среди них толкового человека. Лорд-Командор не в счёт. Говаривали, что он пришёл из-за гор, с дальнего дикого Севера, возможно, туда боги посылают иных Пришлых. Впрочем, иногда, размышляя об Объединённом Флоте, о том, что сотворил с нами великий поход за океан, я начинаю подозревать, что и Лорду-Командору было бы лучше никогда не появляться в Глоре. Видят боги, я мог бы посодействовать этому собственной рукой и совершенно бесплатно. И отнюдь не вожделея славы убийцы самого великого героя Глорского побережья. Пусть бы всё оставалось по-прежнему. Все были бы живы. И мы были бы живы. Что за насмешка богов, оставивших самым живым среди нас ничтожного вонючку-Закройщика?

Я двигал весло, колено жгла боль — утешала, доказывая, что немного жизни ещё осталось. Король греб задумчиво. Покосился на меня:

— Мой молчун, если ты сомневаешься, я срежу тебе веки. Пора тебе разглядеть мир. И поверить королю.

— Я верю, Ваше Величество. Просто и двигаюсь, и соображаю уже не так быстро, как раньше. Старость, проглоти её тараск.

Эшенба кивнул:

— От старости я тебя излечу. Можешь не волноваться.

Я и не волновался. Разве пугает мертвеца старость?

Беспорядочно наваленный груз вздрагивал в такт движениям вёсел. Из-под рулона ткани торчала босая пятка в свежих царапинах. Дрожала отдельно от «Сопляка». Я с трудом вспомнил, — да, Светленькая. Боится, ещё не поняла, что умерла. Куриные мозги.

Драккар спешил к Кедровой гавани. Король надеялся на хорошие вести. Он был полон планов, наш Эшенба-Мертвец, непризнанный властитель Северного побережья. Мечтал влить в себя чудодейственную новую кровь, согреться и победить. И избавиться, наконец, от своих жирных червей. Все мы на что-то надеялись. У Закройщика имелись тысячи планов и идей. Наш затраханный колдун мечтал остаться в живых. Парни жаждали отомстить. Борода мечтал нацепить на культю серебряные пальцы. Даже дура Светленькая на что-то ещё надеялась.

Лишь я был пуст. Значит ли это, что я трусливее всех? Мне сорок два года, я начал лысеть, но ещё могу неплохо драться и драть девок. Могу вспоминать, кем я был. И прислушиваться к пустоте. Мораг меня лягни, я пуст настолько, что даже червям во мне негде завестись.

Хм, хоть какое-то утешение.