— Не поскачет, — Жани открыла глаза. — Его Ила охраняла.

— Королевская постель стала на треть прохладнее?

Жани кивнула, следя за мной сквозь ресницы. Взгляд у неё был трезвый, словно и не жевала нутт горстями. Ресницы всё-таки удивительные. И не тяжело носить такие длинные?

— Мне жаль, — пробормотал я.

— Пустое. Король подберёт новую грелку, — заверила Жани.

Странно она на меня смотрела. Ожидающе. Лежала, опираясь о бок посапывающей Светленькой. Шёлк обтянул стройное округлое бедро, виднелась щиколотка, охваченная угловатыми звеньями ножного браслета, что делают ювелиры в глубине Жёлтого берега.

Я кивнул и пошёл к тропинке.

— Эй, милорд, — тихо окликнула Жани. — Как насчет пудры? Кто-то обещал?

Я с трудом вспомнил. Ну, да, благодарность за стирку. И кто меня за язык тянул?

— Увы, не в этот раз, моя леди. Бобы, мука и масло важнее.

— Будешь ходить грязный, милорд-вонючка, — насмешливо сказала девчонка.

Я лишь кивнул, не оглянувшись.

Парни сказали, что король на «Сопляке» ушёл кормить Двинутого. Могут задержаться в поисках корма. После шторма «купцы» только выползали из безопасных бухт, пока кто-то попадётся.

Я почистил оружие, потом аккуратно избил Джоу, вздумавшего вытребовать у служанки удовольствие прямо на наблюдательной площадке. Блудница, тоже схлопотав оплеуху, отправилась чинить мой городской плащ.

День тянулся медленно и бессмысленно. Оказалось, за эту поездку в Глор я совсем отвык от кладбищенской пустоты Кедровой бухты. На обед была жареная рыба. Я уже доедал, когда пришел Боров. Помявшись, боец сказал:

— Милорд, у Джоу, видать, челюсть треснулась.

— Заживёт.

— Так, ясное дело. Я про другое. Борода вашу милость просил зайти. Очень просил. Худо ему.

К Бороде я шёл без всякой охоты. Знал, о чём речь зайдет. Борода был родом из рыбацкого посёлка, что к востоку от Нового Конгера. До Ливней оттуда четыре дня хода при хорошем ветре. Соседи, считай.

Борода совсем околевал. Вернее, нижняя часть его уже умерла и смердела. Живыми оставались запавшие глаза на жёлтом лице, да губы в реденьких волосках знаменитой бороды ещё кое-как шевелились.