Вечером, включив электричество, я выпустил их погулять по комнате и забавлялся тем, что убивал кружившихся вокруг лампы насекомых и отдавал на съедение жабам. Они лениво скакали по полу, поглощая мои дары: липким язычком втягивали насекомое в свои большие рты и захлопывали их с характерным звуком. Вдруг в спальню влетела огромная и какая-то неугомонная бабочка. Экое чудное лакомство, подумал я, и давай за ней гоняться. Наконец она уселась на потолке, вне досягаемости для меня, зато в непосредственной близости от дружка Джеронимо. Так как она была раза в два больше него, геккон благоразумно решил ее проигнорировать. Я швырнул в бабочку журнал, что было большой глупостью. Вместо нее я попал в геккона, который в этот момент следил за приближающейся мухой-златоглазкой. Геккон шлепнулся на ковер прямо перед здоровенной жабой. Пока он приходил в себя, а я соображал, как его спасти, жаба подалась вперед с кротким видом, широченный рот разъехался, как подъемный мост, язык высунулся и исчез вместе с гекконом, рот снова захлопнулся, а на мордахе появилось выражение добродушного юмора. Джеронимо, сидевший в углу вниз головой, не проявил никакого интереса к судьбе своего компаньона, я же, ошеломленный и раздавленный ощущением своей вины, подхватил жаб и запер их в ящике, опасаясь, что их следующей жертвой может стать сам Джеронимо.
Эти гигантские жабы меня заинтриговали по нескольким причинам. Во-первых, хотя вроде бы они принадлежали к общему виду, их тела и ноги покрывали необычные белые пятна. И они раза в четыре превосходили размером знакомых мне жаб. Любопытно было и то, что под лежащим стволом сидела пара. Даже один такой монстр произвел бы впечатление, но два… Это было настоящее открытие. Не исключено, что речь могла идти о неизвестном науке виде. Полный радужных надежд, я дождался четверга, когда приехал Теодор. Все это время они просидели в ящике у меня под кроватью. В общем, я помчался к себе наверх и принес ему своих жаб.
– Ага! – Он внимательно их рассматривал, а одну даже потыкал указательным пальцем. – Очень крупные особи.
Он вытащил жабу из ящика и посадил на пол. Она обратила на него скорбный взгляд, раздувшаяся и обмякшая, как прокисшее тесто.
– Мм… да, – продолжал Теодор. – Судя по всему… э-э… жаба обыкновенная, несмотря на исключительный размер. Необычные пятна – из-за нарушения пигментации. Скорее всего, от возраста, хотя… э-э… я могу ошибаться. Возраст у них должен быть преклонный, если они достигли таких… мм… размеров.
Меня это удивило, так как я никогда не считал жаб долгожителями. Я спросил, каков их средний возраст.
– Трудно сказать… мм… реальная статистика отсутствует. – В глазах Теодора зажегся огонек. – Но этим крупным особям, сдается мне, может быть лет двенадцать, если не все двадцать. Похоже, они изо всех сил цепляются за жизнь. Я где-то читал о жабах, живших довольно долго в домашних условиях. До двадцати пяти лет, если не ошибаюсь.
Он вытащил из ящика вторую жабу и поместил ее рядом с первой. Они сидели бок о бок, сглатывая и моргая, их вислые бока тряслись при каждом вздохе. Теодор с минуту их разглядывал, после чего извлек пинцет из кармана жилетки. Выйдя в сад, он стал переворачивать камни, пока не обнаружил жирного, влажного, печеночного цвета червя. Он взял его с помощью пинцета, вернулся на веранду и, подойдя к жабам, бросил извивающегося червяка на плитняк. Тот свернулся в узел, а затем стал медленно раскрываться. Ближайшая жаба подняла голову, моргнула и слегка развернулась в его сторону. Червяк продолжал извиваться, словно на раскаленной сковородке. Мордастая жаба подалась вперед, глядя на него с выражением повышенного интереса.
– Ага! – Теодор улыбнулся в свою бородку.
Червяк исполнил воистину конвульсивную восьмерку, а жаба от возбуждения еще больше подалась вперед. Ее широченный рот раскрылся, оттуда стрельнул розовый язык, и голова червяка исчезла в огромном зеве. Рот захлопнулся, а туловище, оставшееся снаружи, выписывало сумасшедшие кренделя. Жаба уселась поудобнее и начала методично заглатывать добычу, помогая себе большими пальцами. Продвижение очередной порции сопровождалось натужным сглатыванием и закрытием глаз с выражением непереносимой боли на лице. Медленно, но верно червяк мало-помалу пролезал между толстыми губами, пока от него не остался один дергающийся хвостик.
– Мм. – В голосе Теодора появились веселые нотки. – Всегда любил наблюдать за тем, как они это делают. Напоминают мне фокусников, вытягивающих изо рта бесконечную цветную ленту… только у
Жаба моргнула, сглотнула из последних сил, округлив глаза, и хвостик исчез у нее во рту.
– Интересно, – задумчиво произнес Теодор. – Интересно, можно ли научить жабу глотать
Он осторожно взял жаб и пересадил их обратно в ящик.
– Не острую шпагу, разумеется, – уточнил он, раскачиваясь с пятки на носок и поблескивая зрачками. – Острая шпага, пожалуй, поставила бы ее в тупое положение.
Он хохотнул себе под нос и поскреб бороду на щеке большим пальцем.
14
Говорящие цветы
В скором времени пришла печальная новость, что мне нашли нового репетитора. Некто по фамилии Кралефский, господин смешанных кровей, но преимущественно англичанин. Домашние заверили меня, что это очень симпатичный джентльмен и к тому же любитель пернатых, так что мы наверняка поладим. Но на меня эта информация не произвела никакого впечатления. Я встречал людей, заявлявших о своей любви к пернатым, а потом (после нескольких заданных им вопросов) выяснялось, что это просто шарлатаны, не знавшие, как выглядит удод, и неспособные отличить черную горихвостку от обычной. Я был уверен, семья придумала этого любителя пернатых, чтобы я порадовался предстоящим занятиям. Вероятно, его репутация орнитолога сложилась в четырнадцать лет, когда у него была канарейка. Так что я отправился в город на свой первый урок в самом мрачном расположении духа.
Кралефский жил за городом и занимал два верхних этажа в затхлом старом особняке квадратной формы. Я поднялся по широкой лестнице и с вызовом, скрывавшим презрение, отстучал лихую дробь дверным молотком. В паузе я злобно усмехался и с силой ввинчивал каблук в винно-красный половик. Я уже собирался снова постучать, когда послышались тихие шаги и дверь распахнул мой новый репетитор.