– Не поедешь? – смотрю, как она нахохлилась. Вкрадчиво интересуюсь: – Можно узнать, почему?

– Я вас не знаю!

– Это аргумент, – усмехаюсь. – Но слабый. Только что ты готова была ехать со мной неизвестно куда.

– Я думала, вы мой муж! А вы… Вы меня сбили! – С каждой новой фразой она все дальше пятится от меня, но продолжает бросать сердитые взгляды. – Я вам больше не доверяю!

Что ж, я сам себе порой не доверяю. И с радостью забыл бы о существовании этой женщины, если бы не одно “но”.

– Прости, но выхода у тебя нет. Ты здесь уже целую неделю, и тебя до сих пор никто не ищет.

Она спотыкается о кровать и медленно опускается на нее. В глазах, только что искрившихся от возмущения, теперь застыло недоверие.

– Никто?

А голосок такой жалобный, того и гляди – расплачется. Ненавижу женские слезы.

– Никто, – подтверждаю резким тоном, чтобы она больше не задавала дурных вопросов. – А мне совесть и воспитание не позволят бросить тебя на улице.

Разумеется я бессовестно вру.

Но она сразу скукоживается, будто шарик, из которого разом выпустили весь воздух.

– Собирайся, – грубо бросаю ей, – да не трясись! Ничего я с тобой не сделаю, раз уж до сих пор ничего не сделал. Поживешь в моем загородном доме, там места много.

– И в качестве кого я там буду жить? – бурчит, пряча взгляд.

Вроде и боится меня, но продолжает характер показывать. Боевая. Но глупая.

Ее вопрос меня озадачивает. А в самом деле…

Останавливаюсь в раздумье.

– Готовить умеешь?

– Н… не знаю, – пожимает плечами. – Я же не помню.

– Про память тела слышала? Если умела раньше, то вспомнишь. А не умела – научишься.