— Плохо выглядишь, Летов, — показал свои неестественно маленькие зубы Мамикон Кесоян. — Что, ночью было не до сна?

— Не твое дело, — сказал я, прислонившись спиной к крылу кулымовского мерса.

С Мамиконом, как и договаривались, мы встретились во дворе заброшенного бетонзавода. Как раз на том месте, где несколько месяцев назад я устроил войну между Мясуховскими и Маленьким Чобой.

Высушенный горячим июлем двор бетонзавода побелел еще сильнее с прошлого раза. Бетонная корка, присыпанная пылью, кое-где растрескалась и походила на маленький кусочек какой-то враждебной планеты. Будто бы могучая рука неведомого гиганта поместила этот кусок чужого мира сюда, в заводские руины.

Мамикон приехал не один. Его дорогой гелендваген сопровождала семерка БМВ. Человек семь бандитов, среди которых был и Монах, окружили Мамикона, с трудом выбравшегося с заднего сидения своего джипа.

— А ты отчаянный, Летов, — хмыкнул Мамикон, держась за распахнутую дверь гелика, — приехал в одиночку.

— Если со мной что-нибудь случиться — запись завтра же отправится к Хасану, — сказал я.

— Ничего не случится. Я держу свое слово. Ведь только на слове и держится все людское. Однако, — Мамикон неприятно скривил губы. — Однако я редко разрешаю кому-то типа тебя устанавливать мне условия. В этот раз я сделал для тебя исключение. Где записи, Летов? Где Сиплый?

— В безопасном месте, — пожал я плечами. — Думаешь, я притащил бы все сюда? Чтобы ты немедленно прикончил меня?

Мамикон нахмурился.

— И?

— Ты поедешь со мной, — кивнул я на мерс Кулыма. — Если боишься, можешь взять кого-нибудь в охрану. Твой человек может тоже сесть в салон. И все. Если я увижу хвост — все отменяется. Если ты не согласишься — все отменяется.

Взгляд Мамикона сделался злобным и подозрительным. В задумчивости он прикусил толстую губу.