Миссис Блэк говорит, что мать Родни [моя бабушка по линии отца, моя бабушка Бу] была довольно агрессивной, и она почти полностью отвергла его, так что когда Родни было около 6 лет, его передали на попечение миссис Блэк, которая была совершенно другим человеком. “Единственная любовь, которую Родни когда-либо испытывал, была моя”. Блэки жили в лесозаготовительном лагере около 17 лет, и Родни провел там несколько лет. Он никогда не давал свою любовь своим детям, и, как результат, его сын Говард “не знает, как любить. Он не может выразиться. Родни портит Говарда, но боится говорить с кем-то. Родни постоянно затыкает Говарда. Говард, кажется, любит есть, прямо как его отец, и есть все время, и Родни слышали говорить ему: ‘Черт побери, ты только что поел два часа назад. Зачем черт возьми, тебе нужно есть сейчас?’ ” Миссис Блэк говорит: “Какой отец, такой и сын”. Она считает вполне возможным, что оба Далли могут изменить свое отношение к Говарду. Она считает, что Говард очень обиженный мальчик и ему нужна только нежная любящая забота, чтобы вывести его из его текущего состояния. Она не видит в нем ничего плохого.
Три дня спустя Фримен встретился с моим отцом.
Г-н Далли пришел поговорить о Говарде и сказал: “Вся семья крутится вокруг Говарда”. Г-н Далли не хочет говорить, что с Говардом что-то не так, возможно, проблема в нем самом или в миссис Далли. Тем не менее, у других детей в семье таких проблем нет. Я спросил конкретно о случаях преждевременного развития в случае Говарда, и его отец вспомнил, что в возрасте двух лет он нашел коробку с гайками, болтами, выключателями, проводами и винтами, а также множеством электрооборудования. Он вынул каждый предмет, тщательно исследовал его, положил в сторону и после того, как закончил, положил все на место. Г-н Далли преподает в шестом классе в Хиллвью и имеет много других детей, с которыми он может сравнить Говарда, но он не может этого сделать. Он говорит, что когда он теряет терпение, он действительно бьет мальчика жестоким образом, тогда как он никогда не поднял руку на других мальчиков. Затем Говард возвращается и упрекает его, говоря: “Ты говоришь, что это семейная проблема, но только я получаю это”. Это заставляет г-на Далли стараться сдерживать себя, когда Говард делает что-то особенно раздражающее. Однако он часто ловит мальчика во лжи, узнает, что он подлый и был особенно обеспокоен тем, как Говард падает в учебе социальных наук и языка, хотя он достаточно хорошо справляется с математикой. Его успеваемость настолько переменчива, что это постоянный источник затруднений. Например, в первый раз, когда мистер Далли взял Говарда кататься на лыжах, мальчик справился очень хорошо, а в следующий раз — совсем плохо. Несмотря на то, что миссис Далли говорит о его неуклюжести, мальчик может хорошо бросать мяч и быстро бегать. У него нет никаких особых увлечений, больше всего ему что-то не нравится, будто он постоянно живет в страхе.
Через два дня, в среду, 26 октября, Фримен встретился со
Сначала Фримен казался добрым, мягким и опрятным человеком. У него был высокий лоб, отступающая линия волос и заостренная козлиная борода. На нем были круглые очки и у него были внимательные глаза. Он был одет в костюм и галстук.
Мне он сразу понравился. Он обращал на меня внимание. Сначала он задал мне вопросы обо мне самом. Он спросил меня, что мне нравится делать, а что нет, и почему. Он спросил меня, что я думаю обо всем, и что я чувствую по поводу всего. Никто никогда не спрашивал меня, что я чувствую по поводу всего, но он спросил.
И что еще важнее, когда он задавал мне вопросы, он действительно слушал мои ответы.
Офис Фримена находился в небольшой группе медицинских и стоматологических офисов на углу Fremont и Mary. Место было очень чистое, территория была ухоженной, и офис выглядел больше как офис бизнесмена, а не как офис врача. Он был меблирован в богатой коричневой коже. В нем не было медицинского оборудования. Там почти не было документов.
Фримен был одет аккуратно, в пиджаке или костюме, а не в медицинский халат. Я никогда не видел психиатра или невролога раньше, поэтому не знал, было ли это нормально, но мне это понравилось. И я понравился Фримену. Он успокоил меня. У него был мягкий голос и теплые глаза. Он улыбнулся мне. Мне понравилась его козлиная борода. Он выглядел немного как битник — как Доби Гиллис или Мейнард Г. Кребс.
Фримен хотел, чтобы я говорил о Лу. Он спросил, почему она мне нравится. Он хотел знать, не хочу ли я ей причинить боль. Я был очень открыт с ним. Я сказал, что не хочу ей вредить, но что хочу уйти от нее. Я сказал, что она меня била, и что на меня накидывался мой отец, когда приходил домой. Я сказал, что мне было трудно все время находиться в проблемах и что это казалось несправедливым.
Он понимал, или притворялся, что понимает. Ничто не казалось ему странным. Он опустился на спинку кресла. Он слушал. Он делал заметки. Позже — во время этого визита или другого визита, я не уверен — он показал мне несколько чернильных пятен, которые нужно было рассмотреть. Я никогда раньше не видел таких и думал, что они странные и довольно красивые. Картинки напоминали мне летучих мышей и прочее. Я видел в некоторых из них женщин. Я сказал это Фримену. Он просто улыбнулся и записал заметки. Конечно, я не знал, что он записывает.
Но вот что говорят его заметки о нашем первом визите:
Говард — довольно высокий, стройный, отчасти замкнутый тип человека. Первое сегодняшнее интервью было в основном направлено на знакомство. Я первым заговорил о его интересах в механике, и он начал говорить о своем велосипеде и о том, как неправильно были настроены рули; он пытался что-то сделать с ними. Но он также рассказал о том, как недавно пять раз за день залатал камеру, после чего купил новую. Но он любит свой старый велосипед, даже если он всего лишь 26”. Он рассказал о своей работе разносчика газет, которая приносит ему около $20 в месяц, и что он копит на покупку проигрывателя, но он часто тратит деньги без особого размышления. Он несколько раз помогал своему сводному брату Джорджу, но сегодня утром, когда он попросил Джорджа помочь ему завернуть газеты в восковую бумагу (шел дождь), Джордж отказал, и я мог видеть на его лице много обиды. Мы также говорили о его интересах в науке. Он интересуется диаграммами и животными, но нахмурился, когда речь зашла о препарации желудка лягушки. Когда он начал говорить, он достаточно свободно высказывался, сказал, что когда речь идет о прогулке, ему нравится уходить с проторенной тропы и идти вверх по склонам холмов, сухим руслам и тому подобное, но когда он идет с толпой, лидер настаивает на том, чтобы оставаться на проторенной тропе, и не позволяет ему лазить на деревья и делать другие вещи, которые ему хотелось бы. Он рыбачил всего два раза и поймал рыбу только один раз, поэтому это фаза, которую нужно развивать. Он ездит вокруг озера Тахо на неделю летом и иногда зимой, катался на лыжах, но не катался на водных лыжах.
Я не помню, как закончилась первая встреча, но когда Лу сказала мне, что мне придется еще раз пойти к Фримену, я был счастлив. Я помню, что с нетерпением ждал этого.
Через неделю я был снова в его кабинете. Фримен сделал больше заметок:
Говард весьма уклончив в разговоре о происходящем дома. Он нарисовал мне план дома, и он был нарисован достаточно грамотно. Он рассказал, что утром он выходит рано из дома и разносит газеты, у него теперь новый велосипед с тремя скоростями и хорошими тормозами, чтобы он мог кататься по холмам. Он успевает домой к завтраку, который состоит из апельсинового сока, хлопьев и тостов, иногда с яйцом, но он кажется довольным. После школы у него есть некоторые домашние дела, о которых он не очень много говорит. Кажется, мистер Далли присутствует на завтраке, но почти не участвует в семейном кругу, потому что когда он приходит домой, он либо садится перед телевизором, либо начинает читать. Ему приходится отсутствовать три или четыре вечера в неделю. Говард ближе всего к Джорджу, и он считает, что он получает больше наказаний, чем ему положено, но говорит, что Джордж более хитрый и часто лучше скрывает правду, а Говард часто бывает наказан за то же самое. Учеба в школе кажется трудной для Говарда, хотя он и занимается, но не запоминает материал и плохо сдаёт тесты. Он говорил о древней китайской цивилизации, которую изучают в социальных науках, но это его не интересует. Ничто не кажется ему по-настоящему интересным. Он играет в шашки и особенно в шахматы с Джорджем и обычно побеждает его. Он не упоминает многое о Брайане или старшем брате. Он вынуждает себя рассказывать, и хотя он не уклоняется, он не передает много информации.
Еще через неделю, 9 ноября, я вернулся. На этот раз Фримен провел у меня физическое обследование. Он сообщил, что я ростом 62 дюйма, весом 95 фунтов, и имею мешочки под глазами, а также большие руки и ноги. Он обнаружил, что все у меня нормально: рефлексы, “чувствительность”, кровяное давление и так далее, но больше он обо мне ничего не сказал.
Так что через еще одну неделю, 16 ноября, я вернулся снова. Казалось, Фримен не мог понять, что делать со мной. Он записал о том, как я разношу газеты по району, о моей явной неизантересованности в спорте, о моем умении играть в шахматы: “Он может найти очень мало людей, способных играть с ним, так как он легко выигрывает у своего отца и Джорджа, не прикладывая и половины усилий”. Фримен предложил мне отправиться с ним в поход по Черным горам. Я сказал, что воскресенье не подходит, потому что это мое время с Орвиллом и Эвелин Блэк. Я немного пожаловался Фримену на то, что казалось, я всегда остаюсь виноватым, несмотря на то что я не виновен. “Они на него обрушиваются, как тонна кирпичей”, написал Фримен, но добавил: “Говард не останавливается на том, что он дискриминирован…”
Это, должно быть, было неприятно для Лу. Она нашла врача, который, казалось, слушал ее и принимал ее проблемы со мной всерьез. Но он уже видел меня четыре раза, и из его записей казалось, что чем больше времени он проводил со мной, тем более нормальным он меня находил. Он даже предложил мне отправиться в поход.
Итак, Лу немного усилила давление.