– Прошу прощения? – опешила моя служанка.

– Мой отец или я хоть раз говорили тебе о том, что ты нас недостойна? Или мы плохо относились к тебе, недостаточно уважительно? – продолжила на нее давить.

– Нет, что вы, леди, я…

– Так это ты сама решила, что недостойна меня и моего отца? – уточнила у нее, смотря на нее в отражении зеркала. Ее глаза на мгновение расширились, и я заметила ее настоящие чувства, а главное неуверенность.

– Я недостойна такой чести, – она склонила голову и продолжила копаться в моих волосах.

– Кто тебе так сказал? Я или отец?

– Нет, что вы. Но это – правда, общественные устои и мнение… Обычная служанка никогда не будет ровней господину и госпоже.

– Элла, спрошу снова: разве мнение чужих людей так уж важно? Ты боишься порицания и сплетен, но порицания и сплетни будут всегда, а вот счастье свое можно и упустить.

– Нет, госпожа, я… – она запнулась, взглянув на меня, мы обе знаем, о чем, а точнее о ком говорим. – Меня делает счастливой даже то, что я просто прислуживаю вам.

Она опустила глаза, а я вздохнула. Дальше любые попытки поговорить об этом она жестко пресекала. Надев на меня розовое платье, в котором из-за пышной юбки, что начиналась под грудью, я почему-то напомнила себе розовый зефир, мы все же спустились на низ. Моё походное кресло по-прежнему вызывало во мне интерес, ибо другого случая на нем покататься у меня за эти дни не появилось. Когда к нам вышла Сью, от ее красоты зарябило в глазах. Лимонное платье из тонкой шифоновой ткани искусно задрапированной и сложенной в несколько слоев, чтобы соблюдать все приличия, выгодно подчеркивало ее цвет волос и прекрасную фигуру. В этот раз мы поехали в карете, запряженной тремя скакунами, судя по гербу на дверце, карета принадлежит герцогу. Молчаливая служанка Сью открыла для нас дверь, а Курт внес меня в карету и усадил. Кресло сложили и оставили в багажном отделении. Сам мужчина уселся вместе с кучером. Элла зашла в экипаж вместе со мной и села рядом, напротив Сью и ее служанки.

– Дорога займет больше времени чем на машине, но папочка отказался мне давать ее сегодня, видите ли мачехе очень понадобилось пройтись по магазинам с детской одеждой, – фыркнула Сью, когда карета неспешно двинулась.

– На каком она сроке? – чуть улыбнулась, замечая на лице девушки неприкрытую ревность. Какой же она ребенок, никак не могу к этому привыкнуть.

– Весной рожать, а ее так разнесло, словно уже на днях. Совершенно не понимаю, почему герцог ее ещё не выгнал, а наоборот балует. Представляешь, она уже начала делать ремонт в одной из моих комнат! Они собираются сделать детскую для этого отпрыска в моей комнате! – она от возмущения даже топнула ногой, а я подавила улыбку от этого зрелища.

– Одну из твоих комнат? – слегка издевательски переспросила, но она даже не заметила моей иронии.

– И не говори, в нашем замке столько комнат, а она хочет отдать ребенку апартаменты на моем этаже! – продолжила она возмущаться.

– На твоем этаже? – переспросила с ещё большей иронией, но девушка даже не заметила моих слов.

– И не говори, я в бешенстве! Такими темпами моё наследство отойдет этому отпрыску! Надеюсь, это тоже будет девочка, и папа избавится от ее матери так же, как и от трех предыдущих! Она реально надоела уже со своим нытьём!

Сью надулась как ребенок и продолжила что-то брюзжать о своей мачехе, пока я учтиво кивая, склонив голову, смотрела в окно. На карете поездка мне понравилась больше хотя бы тем, что есть время осмотреть пейзажи этого городка, людей, да и в целом насладиться этой атмосферой. Люди здесь выглядят в основном как бомжи в потрепанной, но чистой и ухоженной одежде, пускай и с кучей заплаток. Только детвора гоняет грязная и счастливая, играя в салочки. Одно удивительно, что повсюду трубы, они обвивают каждый дом, особенно в центре. Одна из труб, наверное, газовая, вообще висит на столбах и от нее отходят разветвления в каждый из домов.

– Стоять! – внезапно выкрикнул кучер, и карета, подпрыгнув, резко остановилась под истошное ржание лошади.

– Что там такое? – возмутилась Сью, которую откинуло из сидения на пол кареты.