По ощущениям было как подсолнечное масло глотать. Аромат похож и консистенция. Приятного мало. Однако работало, да еще как! Пока мужчины сворачивали лагерь, не требуя никакой помощи, меня посетил реальный такой прилив сил. Все, что болело и ломило, прошло, появилось желание жить и действовать, причиняя окружающим добро прям. Хорошее зелье. И, между прочим, от него аура волшебства исходила, а вот от возбуждающего пойла ночью – нет. А еще такая же аура окружала небольшие торбы проводников, в которые под моим офигевшим взглядом отправились котелок, ведро, столбики полуметровой длины с камнями набалдашниками, что, видимо, и создавали наш защитный полог, шкуры на которых спали, одеяла, которыми укрывались, и еще куча всего по мелочи.
– Что? – спросил Рунт, поймав меня на изумлении. – Чего ты так уставилась?
– Ничего, – поспешила я отвернуться. Провоцировать новые вопросы не хотелось. Похоже, эти безразмерные котомк тут обычная вещь.
Рэй опять сам усадил меня в седло своего здоровенного забози и некоторое время возился, регулируя ремни стремян под длину моих ног, не глядя мне в лицо. Его собственное при этом носило очень напряженное выражение, ноздри ходили ходуном, и желваки то и дело выпирали.
– Рунт едет впереди, ты за ним, я сзади, – сказал он, отходя на шаг и придирчиво оглядывая мою посадку. – Не сжимай так поводья и спину в пояснице расслабь или быстро устанешь.
– Угу, – понятия не имею, как ее расслабить. Несмотря на то что я уже достаточно в этом мире поездила верхом, у меня с этим делом как-то не ладилось. Само понимание, что сидишь так высоко на живом существе в сто раз сильнее тебя напрягало адски.
– В пути не болтай! – отвесил свою порцию наставлений Рунт. – Что бы ни случилось – слушай, что прикажем, и делай точно так без раздумий и возражений.
Мы тронулись. Ехали долго. Ехали, и ехали, и ехали. Причем по какому признаку проводники понимали куда, я не знала. Ничего похожего на дорогу или хоть заросшую тропинку не наблюдалось. Один лес вокруг. Местами странный, потому что кое-где деревья напоминали обугленных калек с переломанными под причудливыми углами ветвями и чем-то вроде серой густой поросли волос вместо листьев. И уже через сотню метров они резко сменялись на стволы будто бы высеченные из белого льда с багрово-фиолетовой листвой. И те, и другие лучились неприятной аурой волшебства. А несколько раз попались неволшебные, но от того не менее противные деревья. Напоминали они сильно раскидистые дубы из нашего мира, накрывавшие большую площадь почвы очень густой тенью от своей кроны. Вот только вся поверхность земли с ярко изумрудной травкой у их стволов была густо усыпана останками разной степени разложения. И человеческие среди них тоже были. Жуть какая. Впечатлений добавляли и звуки. Местная живность ухала, свистела, порыкивала, иногда истошно визжала, потому как кто-то кого-то, видимо, жрал. Но разглядеть мне пока никого не удавалось. Так, то там мелькнет, то тут. А спустя несколько часов бодрой, но монотонной езды легкой рысью я уже дико устала, как и предсказывал Рэй, и смотреть по сторонам перестала. Тупила, глядя исключительно на мохнатый затылок моего «коня», и ерзая в попытках переносить вес с одной отсиженной ягодицы на другую и молясь дотерпеть до остановки, что должна же уже когда-нибудь случиться. Ныть и требовать ее самой мне не хотелось. Меньше остановок – быстрее доедем же. Поэтому я и не заметила, что вокруг уже давно как-то очень тихо и никто больше не ухает и не визжит, как повымирали все. А Рунт и Рэй очутились с обеих сторон от меня тоже неожиданно. Я даже не засекла, когда они перестроились. Поэтому, удивившись, заозиралась. И вздрогнула. Мы уже вообще из леса, оказывается, выехали. На какое-то открытое пространство с хаотично разбросанными по нему серыми каменюками размером с быка. Поверхность каждого излучала магическую ауру, из-под которой на нас пырилось по две пары оранжевых страходюдных глазищ.
– Прошу прощения, – хрипло из-за долгого молчания пробормотала я, – но это нормально, что у камней есть гла…
Договорить я не успела.
– На землю и не шевелись! – рявкнул Рэй сквозь раздавшийся со всех сторон громкий треск и сам дернул меня за руку, сдергивая из седла.
Глава 16
Конечно, побратим почти сразу просек, к чему я подводил Соню. Я видел по его взгляду, что он совершенно не имеет понятия о всей закулисной кухне, которая касалась Проводниц и обрядов Подселения. Я и сам был с этим знаком лишь в общих чертах. Но понял самое основное: Соня лишь недавно прошла обряд подселения магической сущности из другого мира, а значит, та мана, что я ощущаю от нее сейчас, будет только возрастать и усиливаться. Судя по времени, она едва начала в ней проявляться. Ее будет больше! Так что плевать на причины того, зачем она стремится в Радвелат. В моих интересах, чтобы она туда двигалась как можно дольше. И, как обычно, Рунт был априори за все, что бы я ни затевал, пусть именно я затевал что-либо крайне редко. Да и сам он едва скрывал торжество от предвкушения, когда девушка еще преодолевала свои последние колебания. Но мы ведь оба уже знали, каков будет ее ответ. Никакого смысла отказываться от моего предложения, если она в своем уме, у Сони не было. Однако, когда имеешь дело с женщиной, ни в чем нельзя быть уверенным. И да, если бы она наотрез отказалась и от сделки, и даже от того, чтобы еще раз подпустить меня… нас даже за деньги, это не заставило бы бросить ее. Возможно, она не совсем понимала, но я и так дал ей слово перевести через Пустошь, причем не уговариваясь о цене, еще тогда у Дишки. А это значило, что поведу и плату не буду в праве стребовать, ибо об этом ничего не было озвучено. И не ради денег бы повел. Даже после отказа в близости бы повел. Как бы мучительно ни ощущалось столь близкое присутствие носительницы маны без доступа к ее телу, но перспектива лишиться даже этого была несоизмеримо болезненнее. К тому же время рядом – это всегда возможность очаровать и соблазнить. И может, мои навыки в обольщении поутратились за годы без использования, но вспомнить, каково это – обхаживать женщину в попытке уложить под себя при таком невыносимом желании сделать это труда не составит. Тем более Пустошь тут уже стала один раз мне союзницей. Нам. И зная это место, я был уверен, что поможет еще не раз.
Но Соня согласилась. На все. Не понимая еще на что. Не вслушавшись в саму формулировку. Сама зашла в западню. Она дала клятву быть со мной… с нами все время, пока не достигнет Радвелата, и отказалась от права сменить покровителя. Но ведь ничего не было произнесено ни о том, сколько продлится наш путь, ни о том, как она попадет в Радвелат. Море пешком не перейти, а о переправе речь не шла. Не говоря уже о том, что идти через Пустошь можно пару недель, а можно и месяц. А за это время точно закроется морской путь на острова до весны. А после… Кто знает, может, мне… да, именно мне на этот раз удастся настолько вскружить этой женщине голову, что она отложит то, чего бы там ни собиралась добиться в Радвелате, еще на год, два, пять… Или еще больше. И мне не придется маяться без маны, пока не достигнет своего расцвета Амитеш. Учитывая, отсутствие полной уверенности, что она та самая, что избавит меня наконец от мучений с проклятьем Лалинон. И тогда почему бы не приложить все усилия, чтобы оставить себе Соню насовсем и утереть нос наказавшей меня гордой наследной принцессе. Жить себе не тужить, не обделенным больше ничем. Тем более, зная Рунта, я могу быть уверен, что ему прискучат игры с ней еще до того, как мы пересечем Пустошь и замаячит любая смазливая новая девка. И тогда она будет только моей. Но даже если не так, и он не угомонится… что же, делить женщину мне случалось. Сейчас я еще зверски изголодался и вряд ли скоро загашу жрущее изнутри пламя, но так ему не все время же пылать. День за днем Соня будет рядом, лишь руку протяни и возьми, впитай желанные эманации. И мой голод уймется. Он, может, сойдет вообще на нет. Я больше не буду таким ошалевшим, как прошлой ночью. Месяц-другой, и останется лишь ленивое насыщение. Торжествующее предвкушение этого разлилось по телу как успокаивающее сиюминутную похоть зелье, и большую часть пути я ловил себя на том, что рот так и кривит в уже забытой за это время улыбке. Смотрел в спину Соне, впитывал исходящий от нее шлейф маны, вдыхал аромат и чувствовал себя как пусть еще и голодный зверь, но точно уверенный, что в конце пути его щедро накормят. Наверное, я такой был не один, иначе как объяснить то, что мы оба, и я, и Рунт, не почуяли вовремя опасности. Ведь Пустошь давно нас научила, что расслабиться тут можно, лишь отгородившись от всего магическим непроницаемым пологом. Поэтому когда мы обратили все же внимание на необычайную тишину и отсутствие хоть каких-либо признаков местной обычно кишащей вокруг живности, было уже поздно. Все, что оставалось, – перестроиться и ждать нападения, ведь в том, что оно будет, сомнений не было. Не бывает такой тишины и безжизненности в хороших местах. А Пустошь и так-то таким местом не назвать. Она изменчива, непредсказуема, коварна. Тут нет настоящих дорог, и нужно обладать гениальным чутьем на направление, как у Рунта, чтобы не блуждать, а идти в точно намеченное место. Но и он иногда терялся, потому что здесь можно совершенно не узнать мест, по которым проходил всего неделю назад. Вот и теперь, по дороге в Некку мы обнаружили странную равнину с огромными валунами на месте леса деревьев жятым, что был тут еще месяц назад. Достаточно было только мимолетного обмена взглядами с Рунтом, и он без слов повел нас именно в Некку. Во-первых, этот большой и довольно богатый людской форт располагался совсем не на прямом пути к побережью, а очень даже в сторону. Во-вторых, нас там все же вроде как ждали для избавления от непонятной напасти, с которой сами жители не могли справиться.
Поле это мне совершенно не нравилось, как и Рунту, судя по тому, как он на меня предупреждающе зыркнул над головой еще ничего не подозревающей Сони. Ей дорога явно давалась трудно, и вид у нее к концу дня был вымотанный и бледный. Мне это не понравилось. Ведь усталая женщина равно голодный мужчина. Два голодных и ненасытных мужчины. И если у Рунта был вариант кем-то перебиться в Некке, то у меня – нет. В моем седле ей наверняка ужасно неудобно, сколько ремни со стременами под ее рост ни подгоняй. Мое жесткое, широкое, и сама посадка не та. Нужно будет в Некке купить ей новое седло. Там есть один мастер. Я видел мельком у него одно, еще тогда подумал, что в этой глуши ему такое сроду не продать. Не седло, а натуральное роскошное кресло, с высокой опорой для спины и такой же высокой передней лукой, явно мягкое, из идеально выделанной кожи вхана и богато украшенное. Да, я хочу его для Сони…
Ришев идиот, отвлекшись на это, я пропустил начало неприятностей. Соня уставилась странно на один из камней и спросила о том, должны ли быть у них глаза. Но она еще и договорить не успела, как укрывающее монстров заклятье начало спадать. Камни, все одновременно, пошли трещинами с оглушительным грохотом, и из-под твердой корки полезли тролли. Мелкие, размером чуть больше моего Фалата, судя по всему, еще молодняк, но числом аж в двенадцать голов. И что хуже всего, где молодняк, там наверняка должны быть и родители. Думать о том, что прежде нам не случалось сталкиваться с тем, чтобы такие примитивные твари могли прикрываться подобным заклятьем, было некогда, как и о том, как это Соня смогла видеть сквозь него.
Я сдернул ее из седла, слетая на землю сам, и практически отшвырнул в крайнему дереву.
– Замри за стволом и не шевелись! – велел ей и отдал приказ уже бешено косящему глазами и взвивающемуся на дыбы Фалату уводить за собой всех забози, и он сорвался в яростный галоп, догоняя обезумевших от страха вьючных собратьев. Он быстро сам успокоится и не даст им разбежаться в панике, собьет в кучу и пригонит обратно, как позову.
Будь мы только вдвоем с побратимом, для начала попытались бы уйти от не слишком шустрых троллей верхом, потому как запросто справились бы с буйством забози, в которое они неизбежно впадают рядом с этими разящими трупной вонью тварями. Но с уже и так явно еле держащейся в седле Соней такого нам не провернуть. Да и по всему выходит, что эти тролли и есть та самая жрущая все подряд напасть, с которой не могли совладать жители Некки. А все их поиски и облавы ничего не давали как раз из-за этого прежде невиданного фокуса с обращением в камни. Тролли не то чтобы часто попадались в Пустоши, но особой диковиной не были, и таких хитростей за ними не водилось. Тролль – создание тупое. Напал, убил, сожрал, тут же и спать завалился с сытым брюхом. И охота на них проста. Выследил, башку отсек – и вся недолга. Хуже когда они парами или с выводком мелких ублюдков. Больше возни и вероятность нападения со спины. Но на то мы друг у друга с побратимом и есть.