Какофония гудков, которые присоединились после первого, наконец смолкает.

— Я всегда хожу пешком.

— В следующий раз вызывай Uber, — грубо говорю я.

— В следующий раз я поступлю так, как захочу.

Ее ответ, произнесенный шепотом, не разряжает обстановку. Она уже должна знать это.

Эмелия сидит лицом к пассажирскому окну, ее тело наклонено как можно дальше от меня. Она не показывает мне своего лица, и я подавляю желание потребовать, чтобы она посмотрела на меня. Весь день я хотел увидеть ее, и теперь, когда у меня наконец появляется шанс, она мне не позволяет.

— Ты насквозь промокла.

— Если ты беспокоишься о машине, я заплачу за чистку.

Она дрожит, и я включаю обогрев, убедившись, что вентиляционное отверстие направлено на нее.

— Ты что, не проверила, какая сегодня погода?

— Я не думала, что будет так плохо. Если ты собираешься продолжать в том же духе, просто высади меня. Остаток пути я пройду пешком.

Убеждаюсь, что двери заперты, и, клянусь, уголок ее рта приподнимается в интимной улыбке.

Эмелия, ты соблазняешь меня только этим — полускрытой, едва заметной улыбкой.

Крепче сжимаю руль и выключаю музыку, раздраженный медленной грустной песней, которая играет.

Проходит несколько мгновений, и я думаю, что мы всю поездку проведем в тишине, но она слегка сдвигается, позволяя мне мельком увидеть ее профиль. Я оглядываюсь и вижу, как она осматривает окружающую обстановку.

— У тебя очень хорошая машина.

— Прибегаешь к лести?

— Просто пытаюсь завязать вежливую беседу. Мы никогда этого не делали. Я хотела узнать, возможно ли это.

— Нет.

Вежливость не в моей компетенции.