— Принц Август, готовы ли вы принять версию графа Гессе?

— Готов, — кивнул Август.

— Август не может верить ему, — заметил барон Крек.

— И я не верю, — ответил граф Саудер. — Но это наилучший выход. Никто не хочет судить этих людей за измену.

— Боже, конечно, нет, — пробормотал барон Крек.

И граф с бароном оказались правы — Август проговорил:

— Мне хочется верить, что люди, подписавшие это позорное обращение, были обмануты герцогом Адамсом и полагали, что действуют в интересах своей страны. Однако в будущем я предпочел бы, чтобы эти дворяне оставались в своих поместьях и отошли от политики.

— Полагаю, это справедливое требование, ваше высочество, — сказал верховный судья. — Вы согласны на это? — обратился он к заговорщикам, сидевшим в первых рядах.

Те энергично закивали.

— А как быть с герцогом Адамсом? — спросил Августа судья.

— У тебя нет против меня никаких доказательств, — заявил Франц — Все это лишь досужие предположения.

Август тяжко вздохнул и, повернувшись к судье, проговорил:

— Я не хочу, чтобы он оставался в Юре. Не хочу его видеть.

— Мы можем отправить его в изгнание, — сказал граф Черни. — Это вас устроит, ваше высочество?

Принц и судья посмотрели друг другу в глаза. Оба думали: «Мы не хотим международного скандала». Август утвердительно кивнул:

— Да, устроит.

Не сказав больше ни слова, принц направился к двери. Все молча смотрели ему вслед. Наконец граф Черни заявил:

— Не думаю, что необходимо голосование парламента.

Все одобрительно закивали. Граф Черни обвел взглядом зал, но возражавших не нашлось. Немного помолчав, граф объявил:

— Нам надо собраться здесь завтра в десять утра, чтобы принц Август мог официально открыть заседание парламента.