Секундочку подумав, благосклонно протянула руку для поцелуя. Поморщилась, почувствовав телячьи губы на запястье. Ладно, решила про себя, без молитвы благодарственной ты, братец, перебьешься, но молочком при случае угощу.

Расписавшись в караульном журнале, послала воздушный поцелуй надзирателю и… как там у Пушкина? Темницы рухнут – и свобода вас встретит радостно у входа, и братья меч вам отдадут…

Свобода встретила меня ленивым взмахом хвоста и приветственным ржанием: у крыльца участка скучала знакомая парочка – меланхолично жующий вороной и вечно сонный Пахом. Имелся в наличии сыромятный кнут, с мечом, судя по всему, вышла промашка. Ошибся классик, с кем не бывает.

Спрыгнув с облучка, Пахом помог мне забраться в коляску. Дядюшка пристроился рядом со мной, Жорж по-молодецки запрыгнул в стоящий по соседству наемный экипаж.

Щелчок кнута, визгливый скрип колес.

Тронулись.

Все дорогу дядюшка горестно вздыхал и сопел, бросая на меня жалостливые взгляды. Вот, гадство! У самой кошки на душе скребут, еще и он со своим непрошеным сочувствием… Сглотнув подступивший к горлу комок, я задрала вверх подбородок, всем своим видом излучая спокойствие и уверенность.

Видать, плохая из меня актриса, дядюшка не выдержал уже через минуту, вздохнув горше прежнего:

– Эвон, какие каверзы судьбинушка творит, врагу клятому не пожелаешь… – и, не дождавшись ответа, пытливо глянул из-под кустистых бровей: – Вижу, дочка, терзаешь себя в раздумьях скорбных. Ты не стесняйся попусту, коль совет нужен, так прямо и скажи. В делах судейских проку нет от меня, но житейский опыт поболее будет, чем смогу – тем завсегда подсоблю, можешь не сумлеваться.

Придержав шляпку, едва не сорванную внезапно налетевшим ветерком, я задумчиво пробормотала:

– В библиотеку мне надобно попасть, и как можно скорее.

– В библиотеку? – с изрядной долей удивления переспросил дядюшка.

– Угу… – безмятежно кивнула я.

Петр Трофимович озадачено подергал себя за бороду. Затем хлопнул по спине кучера – не гони, окаянный, думать мешаешь, – и догадливо вскинулся:

– Законы хочешь подучить?

– И это не помешает, – подтвердила я. – Но в первую очередь хотелось бы полистать подшивки старых газет.

– Да на кой ляд они тебе сдались? – не в силах разгадать загадку, сердито засопел дядюшка.

– Объявление одно хочу найти, – отстранённо пояснила я. – Надо выяснить, продавался ли славянский шкаф или мне показалось.

От настойчивых расспросов я увильнула самым бесстыдным образом, сославшись на приступ мигрени – неизменную спасительницу прекрасной половины человечества в трудные минуты различных жизненных ситуаций.

Не время для пустых разговоров, мне не давало покоя памятное объявление. То самое, что попалось на глаза в пыльном подвале фабриканта Астафьева. И если удастся найти эту газету, шансы на спасение из призрачных превращались в мизерные. А это уже кое-что, при таких раскладах можно и повоевать.